Заявительница
жаловалась, что система начального образования не обеспечила ее защиту от
сексуального злоупотребления со стороны учителя, что она не располагала
эффективным внутригосударственным средством правовой защиты в этом отношении,
на длительность гражданского разбирательства ее дела и на отсутствие
эффективного внутригосударственного средства правовой защиты. По делу имело
место нарушение материально-правового аспекта статьи 3 Конвенции в части
уклонения государства от исполнения его обязательства по защите заявительницы,
статьи 13 Конвенции во взаимосвязи с материально-правовым аспектом статьи 3
Конвенции в части отсутствия эффективного средства правовой защиты
Постановление ЕСПЧ от 20.02.2014
[неофициальный перевод]
ЕВРОПЕЙСКИЙ СУД ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА
БОЛЬШАЯ ПАЛАТА ЕВРОПЕЙСКОГО СУДА
ДЕЛО "О'КИФ (O'KEEFFE) ПРОТИВ
ИРЛАНДИИ" (Жалоба N 35810/09)
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
(Страсбург, 20 февраля 2014 г.)
По
делу "О'Киф против Ирландии" Европейский Суд по правам человека
(Первая Секция), заседая Палатой в составе:
Дина
Шпильманна, Председателя Палаты,
Йозепа
Касадеваля,
Гвидо
Раймонди,
Инеты
Зиемеле,
Марка
Виллигера,
Изабель
Берро-Лефевр,
Боштьяна
М. Цупанчича,
Альвины
Гюлумян,
Ноны
Цоцории,
Здравки
Калайджиевой,
Небойши
Вучинича,
Винсента
А. де Гаэтано,
Ангелики
Нусбергер,
Андре
Потоцкий,
Кшиштофа
Войтычека,
Валериу
Грицко, судей,
Питера
Чарлтона, судьи ad hoc,
и
Майкла О'Бойла, заместителя Секретаря Секции Суда,
заседая
за закрытыми дверями 6 марта и 20 ноября 2013 г.,
вынес
в последнюю из указанных дат следующее Постановление:
Процедура
1.
Дело было инициировано жалобой N 35810/09, поданной против Ирландии в
Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со
статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее -
Конвенция) гражданкой Ирландии Луизой О'Киф (далее - заявительница) 16 июня
2009 г.
2.
Интересы заявительницы представлял Э. Кантиллон (E. Cantillon), адвокат,
практикующий в г. Корк (Cork). Власти Ирландии были представлены Уполномоченным
при Европейском Суде сотрудником Министерства иностранных дел П. Уайтом (P.
White).
3.
Заявительница жаловалась в соответствии со статьей 3 Конвенции на то, что
система начального образования не обеспечила ее защиту от сексуального
злоупотребления со стороны учителя в 1973 году, и в соответствии со статьей 13
Конвенции на то, что она не располагала эффективным внутригосударственным
средством правовой защиты в этом отношении. Она также ссылалась на статью 8
Конвенции и статью 2 Протокола N 1 к Конвенции по отдельности и во взаимосвязи
со статьей 14 Конвенции. Она также жаловалась на длительность гражданского
разбирательства ее дела и на отсутствие эффективного внутригосударственного
средства правовой защиты в этом отношении, ссылаясь на статью 6 Конвенции как
таковую и во взаимосвязи со статьей 13 Конвенции.
4.
Жалоба была распределена в Пятую Секцию Европейского Суда (пункт 1 правила 52
Регламента Европейского Суда). Судья Энн Пауэр, избранная от Ирландии, взяла
самоотвод (правило 28 Регламента Европейского Суда). 13 июня 2012 г.
председатель Палаты решил назначить Питера Чарлтона в качестве судьи ad hoc
<3> (пункт 4 статьи 26 Конвенции и пункт 1 правила 29 Регламента
Европейского Суда).
--------------------------------
<3>
Ad hoc (лат.) - для данного специального случая (примеч. редактора).
5.
26 июня 2012 г. Палата этой Секции (далее - Палата) (в составе Дина Шпильманна,
Марка Виллигера, Карела Юнгвирта, Боштьяна М. Цупанчича, Анны Юдковской, Андре
Потоцкого и Питера Чарлтона, судьи ad hoc, а также Клаудии Вестердийк,
Секретаря Секции Суда) рассмотрела дело. Палата единогласно прекратила
производство по жалобе на длительность национального разбирательства и
отсутствие эффективного внутригосударственного средства правовой защиты в этом
отношении ввиду мирового соглашения, достигнутого сторонами по этим вопросам.
Она также единогласно признала жалобу в остальной части приемлемой.
6.
20 сентября 2012 г. Палата (Ангелика Нусбергер, запасная судья, заменила Анну
Юдковскую, которая не могла принимать дальнейшее участие в рассмотрении дела
(пункт 3 правила 24 Регламента Европейского Суда)) уступила юрисдикцию в пользу
Большой Палаты Европейского Суда в отсутствие возражений какой-либо из сторон
(статья 30 Конвенции и правило 72 Регламента Европейского Суда).
7.
Состав Большой Палаты Европейского Суда был определен в соответствии с
положениями пунктов 4 и 5 статьи 26 Конвенции и правила 24 Регламента
Европейского Суда, а Питер Чарлтон продолжал исполнять обязанности судьи ad hoc
(пункт 4 статьи 26 Конвенции и пункт 1 правила 29 Регламента Европейского
Суда).
8.
Заявительница и власти Ирландии подали дополнительные письменные объяснения
(пункт 1 правила 59 Регламента Европейского Суда) по существу жалобы. Кроме
того, Ирландская комиссия по правам человека (Irish Human Rights Commission) и
Европейский центр права и правосудия (European Centre for Law and Justice)
получили разрешение председателя Палаты (пункт 2 статьи 36 Конвенции и пункт 3
правила 44) на представление письменных замечаний и объяснений Палате,
приобщенных к материалам Большой Палаты Европейского Суда.
9.
Слушание по делу состоялось во Дворце прав человека в г. Страсбурге 6 марта
2013 г. (пункт 3 правила 59).
10.
В Европейский Суд явились:
(a)
со стороны властей Ирландии:
П.
Уайт (P. White), Уполномоченный Ирландии при Европейском Суде, Ф. Макдона (F.
McDonagh), старший советник,
С.
Пауэр (C. Power, Barrister), барристер, советник,
С.
Фаррелл (S. Farrell), управление генерального атторнея,
М.
Макгарри (M. McGarry), Департамент образования и навыков, консультанты. (b) со
стороны заявительницы:
Д.
Холланд (D. Holland), старший советник,
А.
Китинг (A. Keating), старший советник,
советник,
Э. Кантиллон (E. Cantillon),
солиситор,
М.
Скривен (M. Scriven), солиситор,
представители.
Заявительница также явилась на слушание.
11.
Европейский Суд заслушал выступления Д. Холланда и Ф. Макдонны.
Факты
I.
Обстоятельства дела
12.
Заявительница родилась в 1964 году и проживает в г. Корке (Ирландия).
A.
Предварительная информация
13.
Следующие факты не оспаривались сторонами.
14.
Заявительница посещала национальную школу Дандерроу (Dunderrow National School)
с 1968 года. Через попечителей школа находилась в собственности католического
епископа епархии Корк и Росс (the Catholic Bishop of the Diocese of Cork and
Ross), который признавался патроном школы в Министерстве образования и науки
(далее - Министерство). Управляющим школой, действовавшим от имени епископа,
был местный приходской священник (S). Поскольку последний был пожилым и
немощным, местный священник (O) был de facto управляющим, который действовал от
имени и в интересах S. Упоминания в тексте "управляющего" относятся
также к O и управленческой функции, которую он осуществлял. В национальной
школе Дандерроу работали два учителя, один из которых (LH) являлся директором
школы, он был женат. В Дандерроу находилась одна из четырех национальных школ
прихода заявительницы.
15.
В 1971 году одна из матерей пожаловалась управляющему на то, что LH допускает
сексуальные злоупотребления в отношении ее ребенка. Об этой жалобе не сообщалось
в полицию или любой другой государственный орган, и управляющий не принял мер в
связи с ней.
16.
С января до середины 1973 года заявительница подверглась примерно 20
сексуальным посягательствам со стороны LH во время уроков музыки в классе. В
период посещения ею этих уроков заявительница и ее родители не знали о жалобе,
поданной в 1971 году на действия LH.
17.
В сентябре 1973 года другие родители сообщили родителям заявительницы об
утверждениях относительно LH. После собрания по этому поводу родителей под
председательством управляющего LH взял отпуск по болезни. В сентябре 1973 года
он уволился. Об этих утверждениях не сообщалось в полицию, Министерство или
любой другой государственный орган. Во время короткого разговора мать
заявительницы спросила ее, трогал ли ее LH. Заявительница ответила, что с ней
случилось нечто, имеющее сексуальную природу, но она не помнила, чтобы этот
разговор имел продолжение. В январе 1974 года управляющий уведомил Министерство
о том, что LH уволился, и он нашел ему замену. Вскоре после этого LH поступил
на работу в другую национальную школу, где преподавал до выхода на пенсию в
1995 году.
18.
С 1969 по 1973 год региональный инспектор посещал национальную школу Дандерроу
шесть раз, что, как он впоследствии указывал в своих показаниях, было средним
количеством посещений. Он встречался с LH и S., участвовал в родительских
собраниях по вопросу объединения Дандерроу с другими школами. Жалобы на LH ему
не поступали. Он наблюдал за преподавательской работой LH и считал ее удовлетворительной.
19.
Заявительница скрыла факт сексуального злоупотребления. Хотя она испытывала
значительные психологические трудности, она не объясняла их этим
злоупотреблением. В 1996 с ней связалась полиция, расследовавшая жалобу,
поданную в 1995 году бывшим учеником национальной школы Дандерроу против LH.
Заявительница дала показания полиции в январе 1997 года и была направлена на
консультирование. Во время расследования ряд других учеников дали показания. LH
были предъявлены обвинения в 386 эпизодах сексуальных злоупотреблений
относительно 21 бывшего ученика национальной школы, имевших место в течение 10
лет. В 1998 году он признал себя виновным по 21 выборочному обвинению и был
приговорен к лишению свободы. Его преподавательская лицензия была отозвана
министром образования (далее - министр) в соответствии с правилом 108
Регламента национальных школ 1965 года (далее - Регламент 1965 года).
20.
Примерно в июне 1998 года вследствие показаний других потерпевших в судебном
разбирательстве по уголовному делу и последующего лечения заявительница
осознала связь между своими психологическими проблемами и злоупотреблением со
стороны LH и поняла масштаб этих проблем.
B.
Суд по компенсациям в связи с причинением вреда преступлениями (далее - CICT)
21.
В октябре 1998 года заявительница обратилась в CICT за компенсацией. Судья,
рассматривавший дело единолично, присудил ей компенсацию в размере 44 814 евро
14 центов. Заявительница подала жалобу в коллегию CICT. Она утверждала, что
CICT предоставил ей на выбор поддержание ее жалобы (при наличии риска того, что
жалоба в CICT будет отклонена как поданная по истечении срока) или принятие
первоначального предложения CICT с некоторыми дополнительными расходами (53 962
евро 24 цента, размер компенсации морального вреда составлял 27 000 евро).
Заявительница приняла это предложение, направив письмо от 5 ноября 2002 г., и
согласилась на стандартное обязательство возвращения CICT суммы компенсации за
счет любой другой суммы, полученной из любого источника в отношении того же
ущерба. Компенсация была присуждена ex gratia <4>. Поскольку государство
не являлось стороной разбирательства CICT, оно узнало об этой компенсации
позднее в Высоком суде (см. далее).
--------------------------------
<4>
Ex gratia (иногда ex-gratia) (лат.) - буквально по милости, выражение,
используемое чаще всего в юридическом контексте. Когда что-то сделано ex
gratia, это сделано добровольно, из милости, от доброты побуждений. Юридическое
или физическое лицо, осуществляющее такие выплаты, не признает за собой никакой
юридической ответственности (примеч. редактора).
C.
Иск о возмещении убытков (N 1998/10555P)
1.
Рассмотрение иска в Высоком суде
22.
29 сентября 1998 г. заявительница предъявила иск к LH, министру, а также к
Ирландии и генеральному атторнею, требуя возмещения убытков личного вреда,
причиненного оскорблением действием, включая сексуальное злоупотребление со
стороны LH. Ее иск против трех последних ответчиков (далее - государственных
ответчиков) имел три основания: (a) неосторожность, следующая из уклонения
государственных ответчиков в связи с признанием <5> школы, наблюдением и
надзором над ней и уклонением от введения мер и процедур для ее защиты от
систематических злоупотреблений со стороны LH с 1962 <6> года и их
пресечения, (b) субститутивная ответственность государственных ответчиков за
действия LH по причине, inter alia <7>, трудового, по сути, характера
связи между ним и государством, и (c) ответственность с учетом конституционного
права заявительницы на физическую неприкосновенность, обязанность государственных
ответчиков обеспечивать начальное образование в соответствии со статьей 42
Конституции и меры, принятые во исполнение этой обязанности.
--------------------------------
<5>
Вероятно, имеется в виду аккредитация (примеч. переводчика).
<6>
Возможно, опечатка, поскольку заявительница родилась в 1964 году и поступила в
школу спустя еще четыре года (примеч. переводчика).
<7>
Inter alia (лат.) - в числе прочего, в частности (примеч. редактора).
23.
Поскольку LH не представил возражений, 8 ноября 1999 г. заявительница получила
заочное решение по делу против него. 24 октября 2006 г. Высокий суд оценил и
присудил возмещение убытков, причиненных LH, в размере 305 104 евро: 200 000
евро общих убытков; 50 000 евро увеличенных убытков; 50 000 евро штрафных
убытков; и 5 104 евро реальных убытков. Заявительница возбудила исполнительное
производство, LH утверждал, что не имеет достаточно средств, и она добилась
решения о выплате в рассрочку по 400 евро в месяц. Первый платеж был получен в
ноябре 2007 года, поэтому до настоящего времени ей выплачено примерно 31 000
евро. На основании решения суда она зарегистрировала обременение на ту часть
семейного дома, которой владел LH.
24.
Что касается дела против государственных ответчиков, она просила профессора
Фергюсона (Ferguson) проконсультировать ее по вопросу адекватности механизмов
защиты детей в Ирландии в 1970-х годах. Он ответил ей в письме от 14 апреля
2003. Профессор Фергюсон согласился с тем, что, если бы протоколы о защите
детей, существующие в 2003 году, действовали в 1973 году, вероятно, в связи со
злоупотреблением в отношении заявительницы были бы приняты меры, обеспечившие
ее благополучие. Он выразил сомнение в успешности построения позиции в суде на
основании того, что должно было быть известно государству в тот период,
поскольку невозможно спроецировать в прошлое знания и систему ответственности,
существующие в настоящее время.
25.
Слушание в Высоком суде против государственных ответчиков началось 2 марта 2004
года. 5 марта 2004 г., когда заявительница представляла свои доказательства,
судья Высокого суда в ответ на критику со стороны заявительницы по поводу
отсутствия государственной системы выявления сексуальных злоупотреблений в
национальных школах и реагирования на них обратился к адвокату заявительницы со
следующим вопросом:
"Какие
у меня есть доказательства, или что я должен вывести из доказательств, которые
были представлены, что действующая система была плохой, и я еще вернусь к
этому, или что существовала альтернативная система, которую следовало
применять, и какова могла быть эта система?".
26.
После изложения позиции заявительницы государственные ответчики просили
распорядиться о прекращении производства по делу, поскольку заявительница не
представила prima facie <8> позиции по всем трем основаниям, утверждая,
inter alia, что отсутствовали доказательства неосторожности. 9 марта 2004 г.
Высокий суд удовлетворил ходатайство государственных ответчиков, поскольку
"признал, что истица не доказала позицию о неосторожности против
[государственных ответчиков]" (решение нон-сьют <9>). Суд не
различал и не был обязан различать два основания иска о неосторожности. Однако
была представлена prima facie позиция по вопросам субститутивной и конституционной
ответственности, и от ответчиков должны были быть истребованы доказательства по
этим вопросам. Судебное разбирательство было окончено 12 марта 2004 г.
--------------------------------
<8>
Prima facie (лат.) - на первый взгляд, по первому впечатлению (примеч. редактора).
<9>
В англо-американском судопроизводстве решение нон-сьют (non suit) обычно
означает разновидность решения против истца, который не доказал свою позицию.
Нон-сьют бывает добровольным (при отказе истца от иска) и недобровольным (при
неявке истца и непредставлении им доказательств) (примеч. переводчика).
27.
20 января 2006 г. Высокий суд вынес решение. Он установил, что срок давности по
делу не истек. Он также заключил, что государство не несет субститутивной
ответственности за сексуальные посягательства со стороны LH ввиду отношений
между государством и конфессиональным управлением национальных школ. Хотя
адвокат заявительницы в устной форме предположил, что государство должно нести
субститутивную ответственность за бездействие управляющего, решение Высокого
суда не затрагивало этого пункта. Наконец, Высокий суд установил, что иск о
нарушении конституционного права не может быть предъявлен, если действующее
законодательство (в данном случае деликтное) защищает это право. Издержки по
разбирательству против государственных ответчиков были возложены на
заявительницу.
2.
Рассмотрение иска в Верховном суде (дело "О'Киф против Хики"
(O'Keeffe v. Hickey), [2008] IESC 72)
28.
В мае 2006 года заявительница подала жалобу в Верховный суд. В заявлении об апелляции
<10> она оспаривала вывод по поводу субститутивной ответственности и
ссылалась на два пункта: отсутствие мотивов в промежуточном решении от 9 марта
2004 г. и уклонение Высокого суда от разрешения вопроса о субститутивной
ответственности в связи с бездействием управляющего. Судья Хардиман (Hardiman)
охарактеризовал жалобу как ограниченную субститутивной ответственностью
государства за действия LH и управляющего, хотя комментировал в решении два
других первоначальных основания иска заявительницы (прямую неосторожность и
конституционную ответственность). Судья Феннелли (Fennelly) также полагал, что
жалоба касается лишь субститутивной ответственности за действия LH, но не
признал, что государство несет субститутивную ответственность за управляющего.
--------------------------------
<10>
Заявление об апелляции - письменный документ, направляемый апеллянтом в суд с
направлением копии противной стороне, информирует о намерении обжаловать
решение (примеч. переводчика).
29.
Жалоба была рассмотрена 11 - 13 июня 2006 г. Решением большинства судей от 19
декабря 2008 г. (судьи Хардиман и Феннелли, с которыми главный судья Мерей
(Murray) и судья Денем (Denham) согласились, а судья Гейган (Geoghegan) не
согласился), Верховный суд отклонил жалобу.
30.
Судья Хардиман подробно изложил правовой статус национальных школ. Несмотря на
то что организация образования в национальной школе может "казаться
странной в наши дни", ее следует воспринимать в контексте ирландской
истории начала XIX века. После конфессионального конфликта и эмансипации
<11> католиков в 1829 году нонконформистские церкви и католическая
церковь стремились к обеспечению воспитания их детей в школах, контролируемых
их конфессиями, а не государством или государственной (англиканской) церковью.
Эти церкви добились "замечательного успеха" в достижении этой цели: с
самого начала ирландской системы национального образования (после "письма
Стэнли" (Stanley letter) <12> 1831 года) государственные органы
оплачивали систему национального образования, "но не управляли и не
руководили ею в конечном пункте". Последняя функция была отведена местному
конфессиональному управляющему. Хотя в то время государственное финансирование
предоставлялось пропорционально всем конфессиональным школам, население в то
время было в основном католиками, поэтому большая часть национальных школ имела
католических патронов и управляющих.
--------------------------------
<11>
До принятия в 1829 году закона об эмансипации католиков последние не имели
права занимать государственные должности в Соединенном Королевстве (примеч.
переводчика).
<12>
В так называемом "письме Стэнли", будущего премьер-министра
Соединенного Королевства Смит-Стэнли, в 1831 году занимавшего должность
секретаря по ирландским делам, содержался проект национальных школ (примеч.
переводчика).
31.
Судья Хардиман далее охарактеризовал как "примечательный" тот факт,
что в то время как в Европе в XIX веке были установлены более твердые различия
между церковью и государством и церковное влияние в оказании публичных услуг
(включая образование) уменьшалось, в Ирландии позиции церкви стали еще более
прочными и сильными. Он согласился с объяснениями эксперта (по истории
образования в Ирландии), который описывал положение после возникновения
Ирландского свободного государства в 1922 году и отметил, что католические
управляющие в этой "управленческой системе":
"...весьма
отчетливо и абсолютно... точно интерпретировали ситуацию с национальными
школами в новой Ирландии... Это должны были быть католические школы под
католическим управлением, с католическими учителями, католическими
детьми".
32.
Данный эксперт описал реакцию католической церкви в 1950-х годах на требование
профсоюза учителей о том, чтобы местные комитеты занимались
содержанием/ремонтом школьных зданий. Католическая церковь считала невозможным
какое-либо вмешательство в "унаследованную традицию управленческих прав в
школьном образовании". Ограниченное предложение профсоюза было сочтено
тонкой гранью клина, поскольку в дальнейшем оно могло бы оказать влияние на
"другие аспекты полномочий управляющего в части назначения и увольнения
учителей, что, безусловно, являлось предметом особой озабоченности, за который
шла борьба, в которой одерживалась победа на протяжении многих лет". Судья
Хардиман упомянул "настойчивое стремление" конфессий сохранять свою
роль в начальном образовании.
33.
Как разъяснил судья Хардиман, Конституция сохраняет эту управленческую
структуру: возложенная на государство в части 4 статьи 42 обязанность
"обеспечить" бесплатное начальное образование подразумевает систему
образования, в основной части финансируемую государством, но полностью
управляемую церковью. В результате в Ирландии имелись 3000 национальных школ:
большинство находилось под контролем католических патронов и управляющих,
несколько школ были подконтрольны другим конфессиям и еще меньше -
неконфессиональным группам.
34.
Он отметил, что в последнее время, по истечении более чем полутора столетий,
образование было с опозданием и, по меньшей мере, частично поставлено на
законную основу Законом об образовании 1998 года: до его принятия система
регулировалась Регламентом 1965 года, а также иными письмами министерства, его
циркулярами и записками.
35.
Что касается содержания Регламента 1965 года, судья Хардиман отметил:
"Министр
установил правила для национальных школ, но они имели общий характер и не
позволяли направлять конкретные действия отдельного учителя. Он инспектировал
школы с точки зрения успеваемости помимо религиозных наставлений, но не мог
выходить за эти рамки. Он был... лишен возможности прямого контроля над школами
и связанных с ним огромных полномочий, поскольку "они находились между
государством и детским управляющим, или управляющим комитетом или
советом". Точно так же министр не назначал управляющего или учителя или
непосредственно его не контролировал. Это составляло суть "управленческой
системы". По имеющимся данным я не усматриваю, чтобы он имел какие-либо
возможности для оценки кого-то из этих двух лиц. Более того, родители, которые
жаловались на первого указанного ответчика, по-видимому, инстинктивно
признавали, что прямые полномочия по рассмотрению жалобы и принятию мер по ней
имели церковный и назначенный церковью управляющий. Как видно из доказательств,
ни одна жалоба не направлялась министру или в иной государственный орган.
Вопрос разрешался, если можно так выразиться, "собственными силами"
по выбору заявителей. Конечным результатом процесса явилась добровольная
отставка, сопровождавшаяся трудоустройством [LH] в другую школу района.
Все
эти факторы, отделяющие министра и государственные органы от управления школой
и контроля первого указанного ответчика, являются прямым следствием многолетней
вышеописанной системы образования, предусмотренной Конституцией, тогда как
министр ее финансирует и в некоторой степени регулирует, но школы и учителя
контролируются своими церковными управляющими и патронами. В задачу суда входит
не одобрение или критика этой системы, а лишь констатация ее существования и
того очевидного факта, что она лишает министра и государство прямого контроля
над школами, учителями и учениками".
36.
Судья Хардиман отметил, что сексуальное злоупотребление в отношении учеников
являлось противоположностью тому, что вменялось в обязанности LH, но он также
полагал, что в 1973 году это был "необычный акт, мало обсуждаемый и,
безусловно, не рассматриваемый в качестве обычного предсказуемого риска
посещения школы". Судья Хардиман считал "примечательным", что
заявительница не предъявляла требований к патрону, епархии, которую тот возглавлял,
его преемникам или его имуществу, попечителям имущества епархии Корк и Росс
(собственникам школы), управляющему или их имуществу или преемникам.
37.
Судья Хардиман заключил, что с учетом применимого теста субститутивной
ответственности и вышеизложенной организации управления национальными школами
государственные ответчики не несли ответственности перед заявительницей за
причиненный ей вред. В частности, даже в случае применения более широкой формы
субститутивной ответственности отсутствие у министра прямого контроля над LH,
давно переданного управляющему и патрону, не допускало привлечения министра к
ответственности. Связь между LH и государством - "которую делало
треугольным участие церкви" - была полностью sui generis <13> и
продуктом уникального исторического опыта Ирландии. Управляющий:
--------------------------------
<13>
Sui generis (лат.) - буквально: своеобразный, единственный в своем роде),
выражение, означающее уникальность правовой конструкции (акта, закона, статуса
и т.д.), которая, несмотря на наличие известного сходства с другими подобными
конструкциями, в целом не имеет прецедентов (примеч. редактора).
"был
назначен патроном, то есть стороной, не связанной с министром, и он не
информировал министра о каких-либо проблемах, связанных с [LH], или жалобам на
него, или с его отставкой и назначением для преподавания в другом месте, пока
они не становились свершившимися фактами. Он был агентом не министра, а
католической церкви, стороны, в интересах которой министр был отстранен от
управления школой".
38.
Судья Хардиман прокомментировал два других первоначальных основания, выдвинутых
заявительницей, которые "не получили развития".
39.
Что касается неосторожности государства, он отметил, что:
"...это
основание было бы более правильно выдвинуть против управляющего. Именно он был
наделен полномочиями для принятия мер и процедур, регулирующих текущую
деятельность школы. Министр едва ли может нести ответственность за уклонение от
"пресечения" образа действий, о которых он не имел
представления".
40.
Что касается обязанности государства обеспечивать начальное образование в
соответствии со статьей 42 Конституции и мер, принимаемых для ее исполнения,
судья Хардиман указал:
"Я
уже анализировал содержание статьи 42, из которой видно, что министр в
отношении национальной школы обеспечивал лишь поддержку и дотации частным и
общественным (то есть римской католической церкви) усилиям, оставляя текущее
руководство школой частным или общественным лицам. Таким образом, министр, как
указал судья Кенни (Kenny) в деле "Кроули против Ирландии" (Crowley
v. Ireland) [1980] I.R. 102], лишен контроля над образованием, поскольку между
ним и детьми находятся патрон и управляющий. Эти лица, и особенно последний,
поддерживают более тесный и частный контакт со школой, чем министр или Министерство.
Я
не усматриваю в положении пункта 4 статьи 42 требований, выходящих за рамки
того, что министр должен "стремиться дополнить и оказать разумную помощь
частным и общественным образовательным инициативам" и "обеспечить
бесплатное начальное образование"... По моему мнению, Конституция особо
предусматривает не делегацию, а уступку фактического руководства школами
интересам, представляемым патроном и управляющим".
41.
Судья Хардиман в заключение подчеркнул, что решение не может быть истолковано
как возлагающее ответственность на церковь, и в любом случае это было
невозможно, поскольку данные органы не были заслушаны Судом ввиду того, что
заявительница не предъявляла к ним требований.
42.
Судья Феннелли, который вынес другое решение большинства, вначале отметил, что
бедствие злоупотребления властью относительно детей, распространившегося на
сексуальное злоупотребление, потрясло общество до основания. Дела о сексуальном
злоупотреблении заполняли суды по уголовным делам и Верховный суд в течение
многих лет, и удивительно, что это суд впервые столкнулся с вопросами
ответственности учреждений, включая государство, за сексуальное злоупотребление
в отношении учеников национальной школы со стороны учителя.
43.
Судья Феннелли также описал довольно подробно историю и последующий правовой
статус национальных школ, система которых пережила провозглашение независимости
в 1922 году и принятие Конституции в 1937 году. Он согласился с заключением
эксперта в том, что это была не государственная, а скорее "поддерживаемая
государством система". Он отметил очевидное разделение полномочий между
государством (финансирование и установление учебных программ) и управляющим
(текущее руководство школой, включая назначение и увольнение учителей), указав,
что различные религии проявляли намерение сохранять и оберегать свое особое
религиозное образование, чтобы национальные школы развивались на
конфессиональной основе.
44.
Он считал инспекторов принципиально важной частью системы государственного
надзора и поддержания стандартов, позволявших министру контролировать качество
системы. Однако он отметил, что режим инспекции не изменял распределение
обязанностей между государством и управляющим, и инспектора не могли давать
указания учителям относительно исполнения их обязанностей. Регламент 1965 года
отражал это распределение обязанностей между церковью и государственными
органами. Даже если в настоящее время государство играло более активную роль,
обязанность текущего руководства оставалась у управляющего. Судья Феннелли
заключил, что государство не несет субститутивную ответственность за действия
LH или, по тем же причинам, за уклонение управляющего от доведения в 1971 году
жалобы до сведения государства. LH не находился на государственной службе, а,
согласно закону, подчинялся управляющему. Хотя LH должен был отвечать
квалификационным требованиям, установленным министром, и соблюдать Регламент
1965 года, и государство имело дисциплинарные полномочия в этом отношении, LH
не состоял в трудовых отношениях с государством, и последнее не могло его уволить.
45.
Упомянув ссылку в заявлении об апелляции на ответственность государства за
уклонение управляющего от уведомления о жалобе 1971 года, судья Феннелли решил,
что "по тем же причинам, насколько необходимо это указать, не возникает
ответственности за уклонение [управляющего] от уведомления о жалобе 1971 года.
[Управляющий] не являлся работником второго указанного ответчика".
46.
Судья Гейган не согласился с этим. Он признал, что ни Министерство, ни его
инспектора не имели сведений о посягательствах. Он отметил, что для всех
практических целей начальное образование в большей части Ирландии приобрело
форму совместного предприятия церкви и государства, и он полагал, что эти
взаимоотношения создавали достаточную связь между государством и возникновением
угрозы ответственности государства, при этом судья Гейган особенно ссылался на
роль школьных инспекторов. Он довольно подробно рассмотрел данные,
представленные школьными инспекторами, раскрывавшими их роль, и отметил, inter
alia, что, если бы утверждение о сексуальном посягательстве учителя на ученика
национальной школы было бы признано обоснованным в рамках организованной
Министерством проверки, это могло бы повлечь отказ от его признания, а если бы
полиция нашла жалобу обоснованной - отзыв учительской лицензии.
47.
Решением от 9 мая 2009 г. Верховный суд отменил решение Высокого суда
относительно издержек, вынесенное против заявительницы, поскольку не
оспаривалось, что ее дело было важным и сложным прецедентным делом. Было
определено, что каждая сторона должна нести бремя своих издержек в связи с
иском против государственных ответчиков.
48.
У заявительницы был представитель на всем протяжении гражданского
разбирательства, хотя она и не была освобождена от оплаты юридической помощи.
II.
Соответствующее внутригосударственное законодательство и практика
A.
Начальное образование в Ирландии
1.
Предварительная информация
49.
Европейский Суд ссылается на описание истории и структуры системы начального
образования в национальных школах, изложенное Верховным судом по настоящему
делу ("О'Киф против Хики" (O'Keeffe v. Hickey), [2008] IESC 72) и
особенно на решения судей Хардимана и Феннелли (см. §§ 30 - 35 и 42 - 44
настоящего Постановления).
50.
Статья 4 Закона о школьной посещаемости (School Attendance Act) 1926 года
обязывала родителей обеспечить посещение их детьми национальной школы или иной
подходящей школы в отсутствие уважительных причин, к числу которых относится
получение ребенком удовлетворительного начального образования в другом месте,
отсутствие доступной национальной школы, против которой родитель не возражает
по религиозным мотивам, или невозможность посещения ребенком школы по иным
достаточным причинам. Таким образом, очное обучение являлось обязательным для
всех детей в возрасте от 6 до 14 лет вплоть до 1969 года, когда официальный
школьный возраст был увеличен до 16 лет. Начальное образование являлось
бесплатным для всех с XIX века.
51.
Огромное количество детей школьного возраста посещали "национальные
школы", финансируемые государством и управляемые конфессиями учреждения
начального образования. Доклады министерства за 1972 - 1973 и 1973 - 1974 годы
свидетельствуют о существовании 3 776 и 3 688 национальных школ соответственно.
В статистическом отчете Министерства за февраль 1973 года указывалось, что 94%
начальных школ являлись национальными. Согласно докладу 1965 года
"Инвестиции в образование" (Investment in Education), за 1962/1963
год 91% национальных школ управлялись католиками, и в них обучались 97,6%
учеников национальных школ, 9% управлялись протестантами, и в них обучались
2,4% учеников. В отчете Министерства за 2011 год отмечается, что примерно 96% начальных
школ оставались под конфессиональным патронатом и управлением (в том числе
89,65% под католическим патронатом и управлением).
52.
В 1963/1964 году имелись 192 платные негосударственные начальные школы примерно
на 21 000 детей, что составляло 4 - 4,5% от количества всех учеников начальных
школ. Огромное большинство таких школ находилось в городских районах и прежде
всего в г. Дублине.
53.
В докладе Комиссии по размещению школ "О пересмотренных критериях
учреждения новых школ" (The Commission on School Accommodation's Report on
the Revised Criteria for the Establishment of New Primary Schools) от февраля
2011 года подтверждалось, что до 1970-х годов единственной возможностью,
эффективно доступной для родителей, была местная национальная школа. В нем указывалось,
что к концу 1970-х годов наметились признаки изменений с учреждением в 1978
году первой многоконфессиональной школы и увеличением межконфессиональных и
многоконфессиональных школ на ирландском языке.
2.
Конституция 1937 года
54.
Статья 42 озаглавлена "Образование" и предусматривает следующее:
"1.
Государство подтверждает, что первым и естественным воспитателем ребенка
является семья, и гарантирует уважение к неотъемлемому праву и обязанности
родителей в соответствии с их возможностью давать своим детям религиозное и
моральное, интеллектуальное, физическое и социальное воспитание.
2.
Родители должны быть свободны давать такое воспитание дома, в частных школах
или в школах, признанных или учрежденных государством.
3.
Государство не должно принуждать родителей вопреки их совести и законному
предпочтению посылать своих детей в школы, учрежденные государством, или любые
определенные виды школ, указанных государством.
2
<14>. Государство как хранитель общего блага должно, исходя из
современных условий, потребовать, чтобы дети получили определенный минимум
интеллектуального и социального познания и морали.
--------------------------------
<14>
Имеется в виду подпункт 2 пункта 3 статьи 42 Конституции (примеч. редактора).
4.
Государство должно обеспечить бесплатное начальное образование и должно
стремиться дополнить и оказать разумную помощь частным и общественным
образовательным инициативам и, когда этого требует общественное благо,
предоставлять другие возможности и учреждения, имея в виду, однако, права
родителей, особенно в вопросах религиозного и морального формирования.
5.
В исключительных случаях, когда родители по физическим или моральным основаниям
не могут исполнять свои обязанности в отношении детей, государство как гарант
общего блага соответствующими средствами должно стремиться занять место
родителей, но всегда непременно имея в виду естественные и неотъемлемые права
ребенка".
55.
В деле "Макэнини против министра образования" (McEneaney v. Minister
for Education) ([1941] IR 430) Верховный суд отметил, что в течение "более
чем столетия признавалось, что обеспечение начального образования является
национальным обязательством". Часть 4 статьи 42 наделяет детей правом на
бесплатное начальное образование, и слово "обеспечить" означает, что
государство не должно само осуществлять обучение детей, но должно обеспечить им
надлежащее образование ("Кроули против Ирландии" (Crowley v. Ireland)
[1980] IR 102).
3.
Применимое законодательство
56.
Закон о детях (Children Act) 1908 года регулировал защиту детей и
предусматривал вмешательство государства путем передачи ребенка под опеку в
случаях внутрисемейных злоупотреблений. Закон об образовании (Education Act)
1998 года (далее - Закон 1998 года) являлся первым комплексным законодательным
актом об образовании после приобретения независимости государства. Он поставил
на законодательную основу модель начального образования, предусматривающую
государственное финансирование и частное управление, не внеся в него каких-либо
существенных структурных изменений.
4.
Регламент национальных школ (Регламент 1965 года) и относимые министерские
циркуляры
57.
До принятия Министерством Регламента 1965 года к национальным школам
применялись правила, действовавшие до провозглашения независимости в 1922 году.
В то время как Регламент 1965 года не являлся первичным или вторичным
<15> законодательством, эти правила имели юридическую силу и составляли
часть законодательной системы (дело "Браун против Управляющего совета
национальной школы прихода Ратфарнхэм" (Brown v. Board of management of
Rathfarnham Parish National School) ([2006] IEHC 178). Министерство
регулировало вопросы, относящиеся к его компетенции записками, циркулярами и
другими официальными документами. Министр мог отменить признание школы или
отозвать лицензию конкретного учителя в случае несоблюдения Регламента 1965
года (правила 30 и 108 Регламента 1965 года соответственно).
--------------------------------
<15>
Под первичным законодательством подразумеваются акты Парламента, под вторичным
акты - исполнительной власти (примеч. переводчика).
5.
Управляющие и управляющие советы
58.
Правило 15 Регламента 1965 года предусматривало, что управляющий осуществляет прямое
руководство школой, назначение учителей и, с согласия министра, увольнение
последних. Управляющий был обязан посещать школу и обеспечивать соблюдение
Регламента 1965 года (правило 16). В соответствии с полномочиями управляющего
директор отвечал за дисциплину, контроль над другими преподавателями и решал
все другие вопросы, связанные с организацией школы (пункт 4 правила 123).
59.
Правило 121 регулировало поведение учителей: они, inter alia, должны были
действовать в духе законопослушания, уделять максимальное внимание морали и
поведению учеников в целом, принимать все разумные меры для обеспечения
безопасности их учеников и исполнять все законные указания управляющего.
Правило 130 обязывало учителей принимать живое участие в развитии и общем
благополучии своих учеников, относиться к ним по-доброму в сочетании со
строгостью и руководить ими за счет любви и убеждения, а не твердости и
суровости.
60.
Большинство начальных школ в настоящее время имеют управляющие советы. Их
организацию регулировал министерский циркуляр (16/76), а Закон 1998 года создал
для них нормативную базу. Статья 14 этого Закона предусматривает, что в
обязанности патрона входит назначение, если это выполнимо и отвечает
"принципу партнерства", совета в составе, который согласован министром
и образовательными партнерами. Советы являются юридическими лицами с бессрочной
правопреемственностью, поэтому могут выступать в качестве истцов и ответчиков.
6.
Инспектора
61.
Регламент 1965 года предусматривал, что министр и уполномоченные им лица (инспектора)
могут посещать школы, когда считают это целесообразным (правило 11). Правило
161 определяло инспектора как агента министра, сообщающего министру такую
информацию местного значения, которую министр может потребовать для
эффективного управления системой. Они должны были обращать внимание управляющих
и учителей на те правила, которые представлялись им нарушенными. Они имели
право связываться с управляющим по вопросам общего состояния школы "или по
вопросам, требующим внимания управляющего, высказывая такие предложения,
которые могли считаться необходимыми". Инспектор должен был часто посещать
школы своего округа и производить обязательные ежегодные посещения для оценки
работы учителей. Циркуляр 16/59 ориентировал инспекторов по поводу их роли
vis-a-vis управляющих и учителей, порядка проведения случайных и общих
инспекций и оценки работы учителей.
7.
Жалобы
62.
Инструкция от 6 мая 1970 г. предусматривала порядок рассмотрения жалоб на
учителей. Заявитель должен был быть уведомлен о том, что вопрос относится к
ведению управляющего, и ему предлагалось разъяснить, следует ли довести жалобу
до сведения управляющего. Управляющий должен был получить объяснения от учителя
и направить их с собственным мнением в министерство. После этого заместитель
главного инспектора принимал решение о необходимости расследования. В этом
случае инспектор должен был опросить управляющего, учителя и родителей. Если
проверка позволяла сделать выводы против учителя, правило 108 уполномочивало
министра принять меры против учителя, если последний вел себя ненадлежащим
образом, уклонялся или отказывался от исполнения Регламента 1965 года. Министр
мог возбудить преследование учителя, отменить назначение и/или
прекратить/уменьшить заработную плату. Как отмечалось выше, управляющий мог
уволить учителя с согласия министра.
B.
Уголовно-правовые и связанные с ними вопросы
63.
Сексуальное злоупотребление в отношении несовершеннолетних запрещено статьями
50 и 51 Закона о преступлениях против личности (Offences Against the Person
Act) 1861 года (с изменениями). Закон об уголовном праве (дополненный)
<16> (Criminal Law (Amendment) Act) 1935 года (далее - Закон 1935 года)
был направлен на усиление защиты девочек и изменение законодательства в части
сексуальных преступлений. Статьи 1 и 2 Закона 1935 года установили составы
растления девочек младше 15 лет и девочек в возрасте от 15 до 17 лет. Статья 14
Закона 1935 года также предусматривает, что:
--------------------------------
<16>
В литературе сообщается, что в Ирландии принято издавать законы под одним и тем
же названием. Возможно, слово "дополненный" означает внесение
поправок в один из таких законов (примеч. переводчика).
"В
случае обвинения в развратных действиях против лица младше 15 лет не является
оправданием согласие такого лица на предполагаемые развратные действия".
Следовательно,
девочка младше 15 лет не могла давать согласие на любую форму сексуального
контакта, и такой контакт являлся (и является) преступлением. В дополнение к
этим составам такие действия составляют простое оскорбление действием.
64.
В Ирландии отсутствует срок давности для преступлений, преследуемых по
обвинительному акту, поэтому виновный может преследоваться до конца жизни.
65.
Потерпевший может требовать компенсации вреда, причиненного насильственным
преступлением в соответствии с системой компенсаций за личный вред, причиненный
преступлением. Систему обеспечивает суд по компенсациям в связи с причинением
вреда преступлениями (CICT). Срок для обращения составляет три месяца, но может
быть продлен. Первоначальное решение принимается в отсутствие слушания за
закрытыми дверями в подразделении CICT. Апелляционное решение является
окончательным. Компенсация выплачивается ex gratia. Она охватывает расходы и
убытки (накладные расходы и счета за вычетом социальных выплат, заработной
платы или жалованья, полученных в период отпуска по болезни), и, до 1986 года,
моральный вред.
C.
Гражданское право и связанные с ним вопросы
66.
Деликт представляет собой гражданский вред, вынуждающий терпеть убытки,
влекущие гражданскую ответственность лица, совершившего деликтные действия,
причинителя вреда. Деликт неосторожности требует доказывания наличия
обязанности заботы между истцом и ответчиком (включая установление связи такой
степени близости между сторонами, которая могла бы требовать осуществления
заботы одной стороны по отношению к другой), нарушения этой обязанности и
причинной связи между этим нарушением и вредом (например, "Битти против
суда по вопросам квартирной платы" (Beatty v. The Rent Tribunal), [2005]
IESC 66).
67.
Субститутивная ответственность представляет собой возложение ответственности на
физическое или юридическое лицо, не причинившее вреда и не виновное, но имеющее
особую правовую связь с лицом, которое причинило вред и является виновным, в
том числе вследствие неосторожности. Правовые отношения, способные повлечь
субститутивную ответственность, включают отношения работодателя и работника.
68.
При требовании возмещения от физического лица в связи с нарушением
конституционных прав возможна также ссылка на Конституцию. В деле "Мескелл
против CIE" (Meskell v. CIE) [1973] IR 121) суд указал следующее:
"...если
лицу причинен вред в силу нарушения конституционного права или умаления
конституционного права, это лицо вправе требовать возмещения от лица или лиц,
умаливших это право".
Такое
обращение к конституционно-правовым деликтам возможно лишь при наличии пробела
в существующем деликтном праве, который требует восполнения.
D.
Относимые публичные расследования и развитие защиты детей
1.
Доклад Карригана 1931 года
69.
Комитет Карригана (The Carrigan Committee) был создан в 1930 году для
рассмотрения вопроса о необходимости изменений некоторых уголовно-правовых
актов и внесения предложений для разрешения "проблемы детской
проституции". Он провел 17 заседаний и заслушал 29 свидетелей, а также
рассмотрел другие письменные объяснения.
70.
20 августа 1931 г. комитет представил свой заключительный доклад министру
юстиции. В докладе рекомендовалось сочетание социальных и законодательных
реформ, inter alia, сексуальных преступлений против несовершеннолетних.
71.
Полицейский комиссар выступил на заседании комитета в качестве важного
свидетеля. До своих показаний он представил статистическую информацию,
полученную им из ответов на циркуляр, направленный в более чем 800 полицейских
участков по поводу преследования за сексуальные преступления в 1924 - 1930
годах, в том числе за преступление "растление, половые сношения или
изнасилование" девочек младше 10 лет, в возрасте 10 - 13 лет, в возрасте
13 - 16 лет, в возрасте 16 - 18 лет и старше 18 лет. Он представил подробный
анализ этой статистики, отметив, inter alia, что имеет место "вызывающее
тревогу количество сексуальных преступлений, ежегодно увеличивающееся, что
проявляется в большом количестве дел о преступных посягательствах на девочек и
детей младше 16 лет, в том числе случаев с детьми младше 10 лет". Он
высказал мнение о том, что преследуются менее 15% сексуальных преступлений по
ряду причин, включая нежелание родителей преследовать по некоторым причинам.
72.
По рекомендации Министерства юстиции (изложенной в меморандуме, прилагавшемся к
докладу), ни данные, собранные комитетом Карригана, ни его доклад не были
опубликованы. Выступая с этой рекомендацией, Министерство юстиции критиковало
доклад в нескольких отношениях и отмечало следующий из него очевидный вывод о
том, что обычное чувство приличия и влияние религии в Ирландии бессильны и что
единственное возможное средств - полицейские меры. Дебаты по докладу состоялись
в парламентском комитете. Несколько рекомендаций были реализованы, включая
принятие Закона об уголовном праве (дополненный) 1935 года (см. § 63 настоящего
Постановления). Материалы Министерства юстиции по этому докладу были
опубликованы в 1991 году. Несколько других архивных материалов были
опубликованы в 1999 году.
2.
Исправительные и ремесленные школы
73.
Исправительные школы были учреждены в 1850-х годах, а ремесленные - в 1860-х
годах. Эти школы в большинстве случаев управлялись конфессиями и
финансировались государством. В исправительные школы поступали малолетние
преступники, но таких школ всегда было только несколько. Однако имелись около
50 ремесленных школ для обучения детей: дети получали жилье, одежду и питание,
а также образование (статья 44 Закона о детях 1908 года). С 1936 по 1970 год в
общей сложности 170 000 детей и юношей (примерно 1,2% соответствующей
возрастной группы поступило в ремесленные школы. Средняя длительность
нахождения в них составляла примерно семь лет. Значительное большинство детей
были отданы в ремесленные школы по причине "нуждаемости", следующими
по частоте причинами поступления были причастность к преступлениям и
непосещение школы. Каждая из этих причин предусматривала принятие решения окружным
судом. Статья 7 Правил и положений о ремесленных школах (Rules and Regulations
for Industrial Schools) 1933 года устанавливала, что обучение детей
осуществляется в соответствии с программой национальных школ, и указывала
рекомендуемую продолжительность обучения и ремесленной подготовки.
3.
Доклады Кассена и Кеннеди об исправительных и ремесленных школах
74.
Доклад Кассена (The Cussen Report), опубликованный в 1936 году, был подготовлен
по заказу государства для управления исправительными и ремесленными школами.
Доклад одобрил систему при условии реализации 51 заключения и рекомендации.
Система продолжала существовать практически без изменений, пока государство не
организовало комитет под председательством судьи Эйлин Кеннеди (Eileen
Kennedy), обследовавший эти школы. Доклад Кеннеди был опубликован в 1970 году,
когда система исправительных и ремесленных школ уже переживала упадок.
Рекомендовалось
закрытие некоторых школ, были сделаны другие предложения об изменениях.
Существенно то, что в докладе отмечалась полная неэффективность системы
инспекции и рекомендовалось создание в соответствии с законом независимого
органа, который обеспечивал бы высочайшие стандарты заботы о детях и действовал
бы, inter alia, как общественный контролер, а также других механизмов
уведомления.
4.
Доклад Райана об исправительных и ремесленных школах
75.
После ряда публикаций и дискуссий в конце 1980-х и начале 1990-х годов по
поводу злоупотреблений в отношении детей, в том числе со стороны клириков,
премьер-министр 11 мая 1999 г. сделал следующее письменное заявление:
"От
имени государства и всех граждан государства правительство желает принести
искренние и давно назревшие извинения потерпевшим от злоупотреблений в
отношении детей за нашу совместную неспособность вмешаться, понять их боль,
прийти им на помощь".
76.
В 2000 году был принят Закон о следственной комиссии по поводу злоупотреблений
в отношении детей (Commission to Inquire into Child Abuse Act), и в 2005 году в
него были внесены изменения. Комиссия, которая получила известность как
комиссия Райана (Ryan Commission), расследовала и собирала сведения о
злоупотреблениях в отношении детей (включая сексуальное злоупотребление),
прежде всего в исправительных и ремесленных школах. Поскольку исправительных
школ было сравнительно мало, работа комиссии касалась в основном ремесленных
школ.
77.
Мандат комиссии распространялся в основном на 1930 - 1970-е годы, период между
докладами Кассена и Кеннеди. Собранные данные за девятилетний период включали
многочисленную документацию, экспертные заключения и показания примерно 1 500
заявителей. "Следственный комитет" заслушал показания свидетелей,
которые желали расследования их утверждений, а "Конфиденциальный
комитет" представлял собой частный форум, где свидетели могли вспомнить
злоупотребления в отношении них. Таким образом, данные последнего комитета не
были оспорены.
78.
В мае 2009 года комиссия представила доклад Райана. В нем отмечалось, что имело
место распространенное, хроническое и сильное физическое, включая сексуальное,
злоупотребление в отношении детей, в основном со стороны духовенства в
исправительных и ремесленных школах. В то время как религиозные власти
рассматривали дела о злоупотреблениях таким образом, чтобы защитить конгрегации
и свести к минимуму риск разглашения сведений, в докладе подтверждалось, что они
доводили до сведения полиции жалобы на сексуальное злоупотребление в отношении
учеников со стороны мирян. Генеральный секретарь министерства, по данным
Следственного комитета, сожалел о существенных недостатках ответственности за
детей в исправительных и ремесленных школах: хотя эти учреждения находились в
частной собственности и управлении, государство несло очевидную ответственность
за надлежащее обращение с детьми, но Министерство не обеспечило
удовлетворительную степень заботы о них. Жалобы на злоупотребления клириков в
отношении детей редко доводились до сведения самого Министерства и неадекватно
рассматривались, если это все же происходило.
79.
В главе 14 тома 1 (глава Брандера (the Brander Chapter)) <17> описывалась
деятельность "лица, допускавшего серийные сексуальные и физические
злоупотребления", который являлся учителем-мирянином примерно в 10 школах
(включая шесть национальных школ) в течение 40 лет, до 1980 года. После выхода
на пенсию он был осужден по многочисленным обвинениям в сексуальном
злоупотреблении относительно учеников. В докладе отмечалось, что когда родители
пытались оспаривать его поведение в 1960-х и 1970-х годах, его защищали
епархиальные и школьные власти и переводили из одной школы в другую. Имелись
данные о жалобах, которые были поданы в полицию в 1960-х годах. Жалобы в начале
1980-х годов, поданные в Министерство, игнорировались, позицию, которую
Министерство заняло в комиссии, было невозможно защищать даже в соответствии со
стандартами того времени. Ход расследования шокировал сам по себе, но он
иллюстрировал "легкость, с которой сексуальные хищники могли действовать в
образовательной системе государства в отсутствие страха по поводу разоблачения
и санкций".
--------------------------------
<17>
В действительности указанная глава имеет заголовок "Джон Брандер"
(примеч. переводчика).
80.
Том III включал доклад Конфиденциального комитета, который получил сведения о
злоупотреблении в период 1930 - 1990 годов от 1 090 лиц из 216 учреждений, в
основном исправительных и ремесленных школ, но также включавших национальные
школы. Комитет заслушал 82 сообщения о злоупотреблениях от 70 свидетелей в
отношении 73 начальных школ и школ второго уровня <18>: большинство из
них касалось выпусков 1970-х годов и более ранних, о сексуальном злоупотреблении
сообщалось в более чем половине свидетельств. Жалобы направлялись, inter alia,
в полицию и Министерство. Некоторые свидетели подчеркивали публичный и потому
очевидный характер сексуальных злоупотреблений.
--------------------------------
<18>
То есть средних (примеч. переводчика).
81.
Глава 1 тома IV посвящена Министерству, которое в соответствии с Законом о
детях 1908 года было обязано нести ответственность за детей, обучавшихся в
исправительных и ремесленных школах. Министерство имело недостаточную
информацию, поскольку его инспекции были неадекватными. Должностные лица
Министерства были осведомлены о злоупотреблениях и должны были более активно
использовать свои полномочия по отношению к школам в интересах детей, такие как
право отстранения управляющего. Однако Министерство не пыталось осуществить
перемены, которые могли бы улучшить жизнь содержащихся в школах детей.
Действительно:
"Упущения...
Министерства могут также рассматриваться как молчаливое признание государством
власти конгрегаций и их собственности в отношении системы. Генеральный
секретарь Министерства [сообщил], что министерство проявляло "весьма
значительное почтение" к религиозным конгрегациям. Это почтение
препятствовало переменам, и потребовалось независимое вмешательство в форме
доклада Кеннеди в 1970 году, чтобы устранить давно устаревшую систему".
82.
Том V содержал копии, inter alia, экспертных заключений. Некоторые заявители
обратились к старшему преподавателю по истории Ирландии профессору Ферритеру
(Ferriter) для рассмотрения предположения о том, что государство узнало на
политическом уровне о физическом злоупотреблении в отношении несовершеннолетних
в 1970-х годах, а о сексуальном злоупотреблении - в 1980-х годах. Комиссия
выступила в качестве заказчика доклада и приобщила его в виде приложения к
своему докладу. В докладе профессора Ферритера рассматривались события,
исследуемые комиссией Райана в их историческом контексте. Он характеризовал
доклад Карригана (1931) как "веху" в получении накопленной информации
о преследовании сексуальных преступлений в Ирландии. Профессор Ферритер также
представил и проанализировал позднейшую статистику преследования (в 1930 -
1960-е годы), полученную из архивов судов по уголовным делам. Полиция довольно
энергично преследовала педофилов, но тот факт, что о большинстве сексуальных
преступлений в действительности не сообщалось, позволяет предположить, что
подобные преступления являлись серьезной проблемой в Ирландии на всем
протяжении XX века. Далее профессор Ферритер подчеркнул, что архивы судов по
уголовным делам "демонстрируют стабильно высокий уровень сексуальной
преступности в отношении мальчиков и девочек". Хотя о большинстве этих дел
не сообщалось в прессе, он полагал, что полиция была в то время хорошо
осведомлена о наличии таких преступлений.
83.
Том V содержал исследовательский доклад Роллисона <19>, заказанный самой
комиссией Райана и озаглавленный "Детские интернаты в Англии в 1948 - 1975
годах: история и описание" ("Residential Child Care in England, 1948
- 1975: A History And Report"). Он изложил историю английских интернатов
за период 1948 - 1975 годов. В разделе под заголовком
"Злоупотребления" Роллисон указал, что до середины 1980-х годов
"профессионалы или взрослые не придавали большого значения возможности
злоупотреблений" и что "важно избегать ловушек и потенциальных
преувеличений" при оценке этого периода с точки зрения современных
стандартов.
--------------------------------
<19>
Как видно из текста доклада, опубликованного в Интернете, настоящая фамилия
автора Роллинсон (Richard Rollinson), под которой он упоминается в одном из
особых мнений (примеч. переводчика).
84.
В докладе Райана содержалось несколько рекомендаций. Он считал важным в
качестве первого шага признание государством того, что злоупотребления в
отношении детей имели место по причине недостатков систем и политики,
управления и руководства, а также действий старшего персонала исправительных и
ремесленных школ. Был дан ряд других рекомендаций относительно развития и
пересмотра государственных политики и услуг, ориентированных на детей,
подотчетности, необходимости проведения адекватных и независимых инспекций всех
услуг, оказываемых детям, и максимально широкой реализации программы "Дети
прежде всего: национальные рекомендации в сфере защиты и благополучия детей"
(см. § 89 настоящего Постановления).
5.
Дальнейшие доклады о сексуальном злоупотреблении
85.
Дальнейшие публичные расследования и доклады критиковали реакцию католической
церкви на утверждения о сексуальном злоупотреблении со стороны духовенства.
86.
Фернский доклад (The Ferns Report) 2005 года выявил более 100 жалоб на
злоупотребления в отношении детей в 1962 - 2002 годах со стороны 21 священника
Фернской епархии. В докладе критиковалась реакция церкви, но упоминались
несколько жалоб в государственные органы за период не позднее 1970-х годов.
87.
Доклад Мерфи (The Murphy Report) 2009 года касался рассмотрения церковью и
государством жалоб на злоупотребления в отношении детей, поданных в 1975 - 2004
годах против духовенства Дублинской архиепархии. В докладе признавалось, что
сексуальное злоупотребление в отношении детей со стороны клириков было широко
распространено в этот период. Хотя необходимость в законодательной защите детей
ясно осознавалась в начале 1970-х годов, задержка принятия законодательных мер
до начала 1990-х годов характеризовалась как странная.
88.
В 1996 году епископы Ирландии приняли рамочный документ под названием
"Сексуальное злоупотребление в отношении детей: рамки реакции церкви
("Child Sexual Abuse: Framework for a Church Response"). В Клойнском
докладе (The Cloyne Report) 2011 года рассматривалась реакция католической
церкви на жалобы по поводу сексуального злоупотребления клириков после принятия
рамочного документа, момента, который эти власти могли разумно рассматривать
как время осведомленности о масштабах проблемы и способах ее решения. Доклад
подверг строгой критике реакцию церкви даже в дальнейший период.
6.
Дополнительные меры по защите детей
89.
В ноябре 1991 года Министерство издало рекомендации о порядке рассмотрения
утверждений или подозрений в злоупотреблениях в отношении детей (циркуляр
16/91). Они были дополнены в 2001 году ("Защита детей - рекомендации и
процедуры" ("Child Protection - Guidelines and Procedures")) и в
2006 году ("Защита детей - рекомендации и процедуры для начальных
школ" ("Child Protection Guidelines and Procedures for Primary
Schools")). В 1999 году государство приняло первую комплексную программу
защиты детей ("Дети прежде всего: национальные рекомендации в сфере защиты
и благополучия детей" ("Children First: The National Guidelines for
the Protection and Welfare of Children")). Эти рекомендации должны были
содействовать в выявлении и сообщении о злоупотреблениях в отношении детей и
улучшении профессиональной практики в организациях, оказывающих услуги детям и
семьям. В рекомендации несколько раз вносились изменения, последний раз в 2011
году. Власти Ирландии опубликовали билль "Дети прежде всего" в 2012
году, чтобы обеспечить эффективную реализацию этих рекомендаций.
90.
В 2002 году была учреждена должность уполномоченного по правам детей для
информирования общества о правах ребенка. Были установлены новые и
сфокусированные составы преступлений, включая оставление ребенка в опасности по
неосторожности (статья 176 Закона об уголовной юстиции 2006 года). Были
предусмотрены различные системы компенсаций для предоставления возмещения в
основном потерпевшим от злоупотреблений в исправительных и ремесленных школах.
Референдум о "правах детей" 2012 года повлек одобрение 31-й поправки
к Конституции, предполагающей введение в статью 42 Конституции норм,
направленных на защиту прав детей. Поправка пока не вступила в силу в ходе
разбирательства.
III.
Соответствующее международное право и практика
A.
Совет Европы
91.
Парламентская Ассамблея Совета Европы (далее - ПАСЕ) впервые выдвинула
предложения о защите детей в 1969 году в Рекомендации N 561 "О защите
несовершеннолетних от жестокого обращения" (Recommendation 561 entitled
Protection of Minors against ill-treatment). Хотя в первую очередь в ней
выражалась озабоченность по поводу домашних избиений детей, в ней предлагалось
государствам "принять все необходимые меры для обеспечения того, чтобы
компетентные министерства и департаменты сознавали серьезность и масштабы
проблем детей, подверженных физической или психической жестокости" и,
кроме того, "предложить официальным службам, ответственным за помощь
детям, подвергшимся жестокому обращению, координировать свои действия с работой
частных организаций, насколько это возможно". Рекомендация N R (79)17
Комитета министров о защите детей от жестокого обращения развивает эту
рекомендацию ПАСЕ: правительствам предлагалось принять все необходимые меры для
обеспечения безопасности детей, подвергшихся злоупотреблениям, "если
злоупотребление следует из действий или бездействия лиц, ответственных за
заботу о детях, или иных лиц, осуществляющих над ними контроль постоянно или
временно".
92.
Европейская социальная хартия 1961 года предусматривает в статье 7, что дети и
молодежь имеют право на особую защиту от физического и морального вреда,
которому они подвергаются.
B.
Организация Объединенных Наций
93.
Женевская Декларация о правах ребенка, принятая Лигой наций в 1924 году,
подчеркивала в преамбуле к пяти защитным принципам, что человечество обязано
детям "всем лучшим, что может дать". В 1959 году Генеральная
Ассамблея ООН приняла Декларацию о правах ребенка, развивающую Декларацию 1924
года. Декларация 1959 года предваряется общим принципом о том, что ребенок,
ввиду его физической и умственной незрелости, нуждается в специальной охране и
заботе. Принцип 2 предусматривает, что ребенку должна быть обеспечена
специальная защита и предоставлены возможности и благоприятные условия, которые
позволили бы ему развиваться физически, умственно, нравственно, духовно и в
социальном отношении здоровым и нормальным способом и в условиях свободы и
достоинства. При принятии с этой целью законов главным соображением должно быть
наилучшее обеспечение интересов ребенка. Принцип 8 предусматривает, что ребенок
должен при всех обстоятельствах быть среди тех, кто первым получает защиту и
помощь, а принцип 9 указывает, что ребенок должен быть защищен от всех форм
небрежного отношения, жестокости и эксплуатации.
94.
Всеобщая декларация прав человека 1948 года содержит две статьи, прямо
относящиеся к детям, - статью 25 о праве детей на особое попечение и помощь и
статью 26 о праве на бесплатное начальное образование, а также перечень прав
человека, которые применяются ко всем людям, включая право не подвергаться
жестокому, бесчеловечному и унижающему достоинство обращению.
95.
Статья 24 Международного пакта о гражданских и политических правах (далее -
МПГПП) предусматривает, что "каждый ребенок без всякой дискриминации...
имеет право на такие меры защиты, которые требуются в его положении как
малолетнего со стороны его семьи, общества и государства". Статья 2
Международного пакта об экономических, социальных и культурных правах (далее -
МПЭСКП) обязывает государства принять меры к тому, чтобы обеспечить постепенно
полное осуществление признаваемых в Пакте прав всеми надлежащими способами,
включая, в частности, принятие законодательных мер. Статья 10 МПЭСКП указывает,
что особые меры охраны и помощи должны приниматься в отношении всех детей.
Статья 12 МПЭСКП требует признания права каждого человека "на наивысший
достижимый уровень физического и психического здоровья" и включает норму,
согласно которой государства должны принять меры для "здорового развития
ребенка". Оба Пакта были открыты для подписания в 1966 году, подписаны и
ратифицированы Ирландией в 1973 и 1989 годах соответственно.
96.
Преамбула международной Конвенции о правах ребенка 1989 года, inter alia,
содержит различные положения о защите детей из Деклараций 1924 и 1959 годов,
Всеобщей декларации прав человека и МПГПП. В статье 19 Конвенции о правах
ребенка предусмотрено, что государство должно защищать ребенка от всех форм
насилия со стороны родителей, законных опекунов или любого другого лица,
заботящегося о ребенке, и развивать социальные программы с целью предупреждения
злоупотребления и лечения потерпевших.
Право
97.
Заявительница жаловалась на то, что государство не защитило ее от сексуального
злоупотребления со стороны учителя ее национальной школы и что она не
располагала эффективным средством правовой защиты против государства в этом
отношении. Она ссылалась на статью 3 Конвенции (как таковую и во взаимосвязи со
статьей 13 Конвенции), статью 8 Конвенции, статью 2 Протокола N 1 к Конвенции,
а также на последние положения Конвенции во взаимосвязи со статьей 14
Конвенции.
I.
Предварительные возражения властей Ирландии
98.
Власти Ирландии предлагали Европейскому Суду пересмотреть свое решение о
приемлемости жалобы, ссылаясь на то, что заявительница не исчерпала внутригосударственные
средства правовой защиты, что она более не является жертвой нарушения
Конвенции, ее жалоба подана за пределами срока и, наконец, что ее жалоба
является явно необоснованной. Заявительница отклонила эти доводы, указав, inter
alia, на то, что Палата вынесла решение о приемлемости единогласно.
A.
Доводы сторон
1.
Власти Ирландии
99.
Власти Ирландии прежде всего полагали, что заявительница не исчерпала
эффективные внутригосударственные средства правовой защиты. Они не согласились
с Палатой в том, что она имела право выбирать средства правовой защиты,
поскольку существо ее жалобы в Европейский Суд полностью совпадало с
требованием, которое было отклонено судами страны. Поскольку заявительница не
обжаловала в Верховный суд решение Высокого суда о том, что она не представила
доказуемую позицию по вопросу неосторожности (решение "нон-сьют"),
государство не имело возможности оспаривать требования о неосторожности
совместно с доказательством в надлежащем национальном органе. В результате
многие противоречивые материалы были представлены Европейскому Суду в
отсутствие необходимого анализа судов страны. Власти Ирландии не ссылались на
то, что после безуспешного использования одного средства правовой защиты
заявительница должна была использовать другое, подразумевая, что ей не
следовало останавливаться на стадии Высокого суда с жалобой, содержавшей
ключевой довод, представленный Европейскому Суду.
100.
Во-вторых, если это решение нон-сьют Высокого суда о непредставлении ею
доказуемой позиции по вопросу неосторожности было явно неприменимым, жалоба
подлежит отклонению как поданная за пределами срока, поскольку не была подана в
течение шести месяцев после этого решения, которое датируется 9 марта 2004 г.
101.
В-третьих, власти Ирландии утверждали, что заявительница не могла считаться
жертвой после присуждения ей компенсации CICT и Высоким судом (Решение
Европейского Суда по делу "Карахер против Соединенного Королевства"
(Caraher v. United Kingdom), жалоба N 24520/94, ECHR 2000-I, Решение
Европейского Суда по делу "Хей против Соединенного Королевства" (Hay
v. United Kingdom), жалоба N 41894/98, ECHR 2000-XI, и Постановление Большой
Палаты Европейского Суда по делу "Кальвелли и Чильо против Италии"
(Calvelli and Ciglio v. Italy), жалоба N 32967/96, ECHR 2002-I). Система CICT
предусматривала разумную и независимую оценку компенсации за вред, причиненный
преступлением, выплачиваемой из публичных средств. Если заявительница считала
компенсацию CICT неадекватной, она могла потребовать судебной проверки. То, что
компенсация, предложенная CICT, уступала по размеру присужденной Высоким судом,
не означало ее неадекватности: более высокий размер компенсации мог объясняться
получением дополнительной информации судами по гражданским делам или включением
дополнительным элементов. Взаимосвязь компенсации CICT, компенсации,
присужденной с LH, и любой компенсацией, которую может присудить Европейский
Суд, проявляется в требовании о возвращении компенсации, присужденной CICT, при
условии получения средств из двух других источников.
102.
Власти Ирландии также утверждали в контексте жалобы на нарушение статьи 13
Конвенции, что эффективное средство правовой защиты необязательно означает
средство, в отношении которого государство выступает ответчиком. Они
подчеркивали, что Европейский Суд не установил нарушения статьи 13 Конвенции в
деле "Костелло-Робертс против Соединенного Королевства"
(Costello-Roberts v. United Kingdom) (Постановление Европейского Суда от 25
марта 1993 г., § 27, Series A, N 247-C), поскольку заявительница <20>
могла предъявить требования к частной школе или ее администрации в связи с
посягательством. Они также ссылались на достаточность иска о неосторожности в
деле упоминавшемся выше "Кальвелли и Чильо против Италии". Они
полагали, что другой случай представляет собой Постановление Большой Палаты
Европейского Суда по делу "Z и другие против Соединенного Королевства"
(Z and Others v. United Kingdom), жалоба N 29392/95, ECHR 2001-V):
государство-ответчик признало, что иск о неосторожности являлся единственным
эффективным средством правовой защиты, но этот иск не предъявлялся к местным
органам власти.
--------------------------------
<20>
Женский род употреблен условно, поскольку в упомянутом деле имелось два
заявителя: мать и ее сын, выпоротый в школе за плохое поведение (примеч.
переводчика).
103.
Наконец, власти Ирландии утверждали, что жалоба являлась явно необоснованной.
2.
Заявительница
104.
Заявительница утверждала, что исчерпала все эффективные внутригосударственные
средства правовой защиты. С учетом характера ее жалоб только средство правовой
защиты, устанавливавшее ответственность государства и предполагавшее адекватную
компенсацию, могло считаться эффективным. Как указала Палата, она была вправе
избрать наиболее действенное средство правовой защиты против государства
(субститутивную ответственность за действия LH), и ей не требовалось исчерпание
иных средств правовой защиты, так как это средство правовой защиты оказалось
безуспешным. В дальнейшем она имела право подать жалобу в течение шести месяцев
после решения Верховного суда, а не после решения нон-сьют Высокого суда, как
утверждали власти Ирландии.
105.
Заявительница считала, что сохраняла статус жертвы, поскольку не была признана
ответственность государства и не была предоставлена адекватная компенсация от
последнего. Она отвергла относимость прецедентной практики, на которую
ссылались власти Ирландии: в упоминавшемся выше деле "Карахер против
Соединенного Королевства" заявитель утратил статус жертвы в связи с тем,
что его иск был предъявлен к государству, а упоминавшееся выше дело
"Кальвелли и Чильо против Италии" затрагивало медицинскую небрежность.
106.
Что касается компенсации CICT, заявительница подчеркивала, что Европейский Суд
уже признал сходную систему в Соединенном Королевстве неадекватным средством
установления ответственности государства: CICT не затрагивал, не говоря уже о
признании, ответственность государства, и, следовательно, компенсация являлась
ex gratia. Она утверждала, что компенсация была неадекватной, о чем
свидетельствовала разница между ней и намного более значительной компенсацией,
присужденной с LH (основная нематериальная компенсация составила 200 000 евро,
100 000 евро увеличенные и штрафные убытки, а нематериальный элемент в
компенсации CICT составлял 27 000 евро). Судебная проверка компенсации CICT не
оставляла шансов на успех, так как ей угрожало обременительное решение об
издержках: с 1982 года прошли примерно пять таких дел, и пределы судебной
проверки были слишком узкими, чтобы допускать простое несогласие с суммой
компенсации.
107.
Как утверждала заявительница, дело против LH не затрагивало ответственности
государства; сделав все, чтобы взыскать с него <21> средства, она смогла
получить их лишь в небольшой части. Она зарегистрировала обременение на его
долю в праве собственности на семейный дом, но дом находился на
зарегистрированном участке, регистрация обременения (в то время) не разделяла
совместную аренду, поэтому не допускала продажи дома. Кроме того, если
имущество представляло собой семейный дом и обременение относилось только к
одному супругу, решение о продаже не могло быть вынесено. В любом случае не
являлось удовлетворительным средство правовой защиты, которое вынуждало ее
лишать семейного дома невиновное третье лицо.
--------------------------------
<21>
Взыскать с LH (примеч. переводчика).
B.
Мнение Европейского Суда
108.
Следует напомнить, что даже на стадии рассмотрения существа жалобы и в
соответствии с правилом 55 Регламента Суда Европейский Суд может пересмотреть
решение о признании жалобы приемлемой, если он находит, что она должна быть
объявлена неприемлемой по одной из причин, указанных в первых трех пунктах
статьи 35 Конвенции (см. например, Постановление Большой Палаты Европейского
Суда по делу "Одьевр против Франции" (Odievre v. France), жалоба N
42326/98, § 22, ECHR 2003-III.
109.
Что касается исчерпания заявительницей внутригосударственных средств правовой
защиты, Палата изложила следующий принцип:
"...при
наличии ряда внутригосударственных средств правовой защиты, которые может
использовать лицо, оно имеет право выбрать средство правовой защиты, отвечающее
его основной жалобе. Иными словами, если средство правовой защиты использовано,
обращения к другому средству правовой защиты, которое имеет в основном ту же
цель, не требуется (Решение Европейской Комиссии по правам человека по делу
"О'Рейли против Ирландии" (O'Reilly v. Ireland) от 22 января 1996 г.,
жалоба N 24196/94, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу
"T.W. против Мальты" (T.W. v. Malta) от 29 апреля 1999 г., жалоба N
25644/94, § 34, Решение Европейского Суда по делу "Морейра Барбоза против
Португалии" (Moreira Barbosa v. Portugal), жалоба N 65681/01, ECHR 2004-V,
Решение Европейского Суда по делу "Еличич против Боснии и
Герцеговины" (Jelicic v. Bosnia and Herzegovina) от 15 ноября 2005 г.,
жалоба N 41183/02, и недавние примеры в Постановлении Европейского Суда по делу
"Шкалла против Албании" (Shkalla v. Albania) от 10 мая 2011 г.,
жалоба N 26866/05, § 61, а также Постановление Европейского Суда по делу
"Лейя против Латвии" (Leja v. Latvia) от 14 июня 2011 г., жалоба N
71072/01, § 46)".
110.
Палата отметила, что основная жалоба заявительницы касалась ответственности
государства за сексуальные посягательства LH, а также доступности
гражданско-правового средства правовой защиты против государства в этом
отношении. Таким образом, Палата нашла избранное ею требование о признании
субститутивной ответственности государства за действия LH разумным выбором.
Нельзя утверждать, что исход этого разбирательства был явно предсказуемым,
поскольку ее иск был прецедентным делом в судах страны и был разрешен решением
Верховного суда, вынесенным большинством голосов. В случае успеха иск мог
разрешить ее основные жалобы путем установления ответственности государства и
присуждения компенсации убытков со стороны государства. В то время как основа
ответственности государства, рассматриваемой на уровне страны, отличалась от
той, которая рассматривалась в Европейском Суде, прецедентная практика
Европейского Суда явно свидетельствовала о том, что заявительница имела право в
соответствии со статьей 35 Конвенции использовать иск о субститутивной ответственности
с целью предъявления жалоб против государства и не быть обязанной после того,
как этот разумно избранный способ окажется безуспешным, исчерпывать иное
средство правовой защиты, имеющее в основном ту же цель.
111.
Большая Палата Европейского Суда не находит, что объяснения властей Ирландии
отменяют выводы Палаты. Поскольку известная прецедентная практика Европейского
Суда позволяет заявителю избрать одно осуществимое внутригосударственное
средство правовой защиты, а не другое, заявительница имела право направить
усилия на использование одного осуществимого требования (о субститутивной
ответственности), а не другого (требования о неосторожности и/или
конституционно-правового требования в связи с причинением вреда). Таким
образом, Большая Палата Европейского Суда подтверждает выводы Палаты о том, что
заявительница исполнила требования статьи 35 Конвенции об исчерпании.
112.
Европейский Суд далее рассмотрел в контексте статьи 13 Конвенции вопрос о том,
могли ли средства правовой защиты, не исчерпанные заявительницей, считаться
эффективными (§§ 179 и 183 - 186).
113.
Можно сделать вывод, что заявительница имела право подать настоящую жалобу в
течение шести месяцев после окончательного решения в рамках избранного
разбирательства, а именно в течение шести месяцев после решения Верховного суда
о субститутивной ответственности от 19 декабря 2008 г. Таким образом, жалоба не
может быть отклонена как поданная за пределами срока, установленного статьей 35
Конвенции.
114.
Что касается статуса жертвы заявительницы, Палата нашла, что это
предварительное возражение должно быть отложено до рассмотрения жалобы на
нарушение статьи 13 Конвенции. Большая Палата Европейского Суда полагает, что
данный вопрос следует рассмотреть в качестве предварительного возражения.
Однако, даже если предположить, что присуждение компенсации морального вреда
могло лишить заявительницу статуса жертвы, как утверждали власти Ирландии со
ссылкой на дело "Карахер против Соединенного Королевства" (Caraher v.
United Kingdom) (и связанную с ним прецедентную практику Суда), Большая Палата
полагает, что она по-прежнему может считаться жертвой нарушения Конвенции, что
касается ее жалоб по поводу уклонения государства от ее защиты или
предоставления ей эффективного средства правовой защиты в этом отношении.
115.
Европейский Суд напоминает, что решение или мера, принятые в пользу заявителя,
в принципе недостаточны для лишения его статуса "жертвы" для целей
статьи 34 Конвенции, пока власти страны не признают нарушение Конвенции прямо
или по существу и не предоставят соответствующее возмещение (см. например,
Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Далбан против
Румынии" (Dalban v. Romania), жалоба N 28114/95, § 44, ECHR 1999-VI). Если
затронуты права такой фундаментальной важности, как предусмотренные статьей 3
Конвенции, и предполагается уклонение властей от защиты от действий других лиц,
статья 13 Конвенции требует наличия у потерпевших механизма, устанавливающего
ответственность должностных лиц или органов государства за действия и бездействие,
влекущие нарушения их конвенционных прав, и, кроме того, частью доступных
средств правовой защиты в принципе должна быть компенсация морального вреда
(см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу
"Z и другие против Соединенного Королевства", § 109). Статус жертвы
может также зависеть от размера компенсации, присужденной на уровне страны, с
учетом фактов, которые заявитель обжалует в Европейском Суде (см., в частности,
Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Гефген против
Германии" (Gafgen v. Germany), жалоба N 22978/05, §§ 115 и 118, ECHR
2010).
116.
Что касается прецедентной практики, на которую ссылались власти Ирландии,
утверждая, что средство правовой защиты с учетом ответственности государства не
препятствовало его эффективности, Европейский Суд отмечает следующее. Настоящее
дело существенно отличается от дела "Костелло-Робертс против Соединенного
Королевства" (упоминавшегося выше): заявительница в последнем деле в
основном затрагивала применение закона учителем (допускавшим телесное
наказание), а в настоящем деле заявительница оспаривала уклонение государства
от введения адекватной правовой базы для защиты. Дело "Кальвелли и Чильо
против Италии" (упоминавшееся выше) касалось медицинской неосторожности,
поэтому иск о неосторожности против врачей (и потенциально дисциплинарное
разбирательство) был признан адекватным для целей процессуального аспекта
статьи 2 Конвенции. Признание властей Ирландии по поводу национального
законодательства в деле "Z и другие против Соединенного Королевства"
(упоминавшегося выше) не изменяет конвенционных принципов о том, что в таком
деле, как настоящее, требовалось средство правовой защиты против государства.
117.
Однако заявительница не добилась ни признания предполагаемого нарушения
Конвенции, ни адекватного возмещения.
118.
Прежде всего ни осуждение LH по уголовному делу, ни компенсация вреда,
обязанность возмещения которого была на него возложена, не затрагивали
государственной ответственности. Компенсация, присужденная CICT, на которую
ссылались власти Ирландии, действительно выплачивалась из государственных средств
и представляла собой возмещение государством вреда, причиненного заявительнице
преступлением третьего лица. Однако это была выплата ex gratia, которая ни в
коей мере не затрагивала, не говоря о признании, ответственность государства. С
этим согласуется то, что государство не является стороной разбирательства CICT
(см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу
"Z и другие против Соединенного Королевства", § 109, Постановление
Европейского Суда по делу "E. и другие против Соединенного
Королевства" <22> (E. and Others v. United Kingdom) от 26 ноября
2002 г., жалоба N 33218/96, § 112, и Решение Европейского Суда по делу
"Огаст против Соединенного Королевства" (August v. United Kingdom) от
21 января 2003 г., жалоба N 36505/02).
--------------------------------
<22>
Ссылки на эту практику, видимо, объясняются тем, что в Соединенном Королевстве
имеется аналогичный ирландскому CICT орган, сокращенно именуемый CICB (примеч.
переводчика).
119.
Во-вторых, хотя Высокий суд присудил заявительнице 300 000 евро, она смогла
взыскать с LH примерно 10% от этой суммы, несмотря на возбужденное
исполнительное производство. С учетом возраста LH, уровня установленной
месячной выплаты и того факта, что единственным имуществом LH являлся его семейный
дом, перспектива взыскания оставшейся суммы компенсации остается минимальной. В
то время как компенсация CICT (54 000 евро) включала нематериальный элемент (27
000 евро), она была значительно меньше, чем моральный вред, оцененный Высоким
судом в 200 000 евро (см. например, Постановление Большой Палаты Европейского
Суда по делу "Скордино против Италии (N 1)" (Scordino v. Italy) (N
1), жалоба N 36813/97, §§ 214 - 215, ECHR 2006-V). В отсутствие доказательств
того, что присужденная заявительнице CICT компенсация морального вреда была
необычной в соответствии со стандартами CICT, нельзя утверждать, что жалобы в
коллегию CICT или судебная проверка имели какие-либо шансы на успех.
120.
По этим причинам, и даже если линия прецедентной практики дела "Карахер
против Соединенного Королевства" (упоминавшегося выше), указанная властями
Ирландии, подлежит применению (см. §§ 102 и 114 настоящего Постановления),
Большая Палата Европейского Суда находит, что заявительница может считаться
жертвой уклонения государства, противоречащего статьям 3 и 13 Конвенции, от ее
защиты от жестокого обращения и предоставления ей внутригосударственного
средства правовой защиты в этом отношении.
121.
Соответственно, Большая Палата Европейского Суда отклоняет предварительные
возражения властей Ирландии, за исключением их довода о явной необоснованности
жалобы заявительницы, который должен быть отложен до рассмотрения их существа.
II.
Предполагаемое нарушение материально-правового аспекта статьи 3 Конвенции
122.
Статья 3 Конвенции предусматривает следующее:
"Никто
не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство
обращению или наказанию".
A.
Доводы сторон
1.
Заявительница
123.
Суть жалобы заявительницы заключалась в том, что государство уклонилось в
нарушение своего позитивного обязательства, следующего из статьи 3 Конвенции,
от создания адекватной правовой базы защиты детей от сексуального
злоупотребления, угрозу которого государство сознавало или должно было
сознавать, и эта база должна была быть направлена против негосударственного
руководства национальных школ. Отсутствовали ясные или адекватные правовые
обязательства или указания соответствующим лицам, обеспечивающие их эффективные
действия по надзору за обращением с детьми и рассмотрению любых жалоб на жестокое
обращение, включая злоупотребления. Статьи 3 и 8 Конвенции, а также статья 2
Протокола N 1 к Конвенции в совокупности возлагали на государство обязанность
организовать свою образовательную систему таким образом, чтобы обеспечить
исполнение своей обязанности по защите детей, которая облегчалась, но не
устанавливалась статьей 42 Конституции.
124.
Образование являлось государственным обязательством (см. упоминавшиеся выше
решения Верховного суда Ирландии по делам "Макэнини против министра
образования" и "Кроули против Ирландии"), как и в любой развитой
демократии. Статья 42 Конституции Ирландии допускает, что государство может и
должно обеспечивать образование самостоятельно. Даже если государство передает
эту обязанность негосударственным акторам, модель национальной школы могла и
должна была предусматривать правила о большей защите детей. Так или иначе,
государство не могло избежать выполнения своих обязательств по защите в
соответствии с Конвенцией путем передачи начального образования частным лицам
(см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу
"Костелло-Робертс против Соединенного Королевства"). Наконец,
государство не могло освободиться от обязательств, ссылаясь на то, что у
заявительницы были иные варианты получения образования, которых она в любом
случае не имела.
125.
Заявительница ссылалась на ряд материалов, особенно на доклады Карригана и
Райана, в обоснование своего утверждения о том, что государство знало или
должно было знать об угрозе злоупотреблений в отношении детей в национальных
школах. Она подчеркнула, что доклад Райана был опубликован после девяти лет
расследования и после решения Верховного суда по ее гражданскому делу. Она
также утверждала, что государство знало или должно было знать, что отсутствуют
адекватные защитные меры, включая механизмы мониторинга и уведомления, которые
могли предотвратить подобное злоупотребление. Коротко говоря, заявительница
считала, что злоупотреблениям в отношении учеников национальной школы
способствовала образовательная модель национальной школы в сочетании с
уклонением от введения эффективных мер защиты для предотвращения и выявления
сексуальных злоупотреблений.
126.
Меры, на которые ссылались власти Ирландии, были неадекватными, и заявительница
утверждала, что они свидетельствуют об отсутствии государственного контроля.
Регламент 1965 года и циркуляры не являлись ни первичным, ни вторичным
законодательством, их правовая основа была неясной, они были столь
многочисленными и частично совпадающими, что степень, в которой они
действовали, была также неясна, и они были труднодоступны для общественности. В
любом случае эти Регламент и циркуляры не были эффективными: в них не
упоминались сексуальные злоупотребления, не предусматривался порядок
обжалования злоупотреблений и отсутствовало требование о мониторинге,
расследовании или сообщении о злоупотреблениях в государственный орган.
Контактным лицом для родителей оставался управляющий. Принимались ли меры для
обжалования в государственные органы, отсутствие процедуры эффективного
выявления и обжалования означало, что жалобы не доводились до сведения
государства.
127.
Заявительница также утверждала, что система инспекторов могла защитить, но не
защищала детей от злоупотреблений. Она имела целью обеспечение качества
преподавания, а не контроль за поведением учителей или получение жалоб на
злоупотребления. Соответственно, родители считали себя обязанными жаловаться
управляющему, на что их ориентировала инструкция от 6 мая 1970 г. Кроме того,
отсутствовала связь между инспектором и родителями, принципиально или на
практике, и ни одна из инструкций или циркуляров не упоминала контакты
родителей и инспекторов. Неадекватность государственной системы инспекций была,
по мнению заявительницы, установлена, inter alia, докладом Райана, путем
сравнения с многочисленными инструкциями о защите детей, которые были приняты с
тех пор, и фактами настоящего дела. В последнем отношении с середины 1960-х
годов имелись 400 примеров злоупотреблений в национальной школе Дандерроу со
стороны LH, и ни одной жалобы инспектору не поступило.
128.
В целом заявительница подчеркивала заметный контраст между подробными
объяснениями государства по ее иску на уровне страны, в которых оно утверждало,
что не имело контроля, сведений или не играло какой-либо роли в школьном
управлении или относительно поведения или наклонностей учителей и что
ответственность полностью возлагалась непосредственно на патронов/управляющих,
и позицией государства, изложенной в Европейском Суде, где оно утверждало, что
имелась ясная правовая база государственной защиты.
129.
Наконец, тест причинной связи был установлен в упоминавшемся выше Постановлении
Европейского Суда "E. и другие против Соединенного Королевства" (§§
98 - 100). Заявительница утверждала, что при наличии эффективного механизма
уведомления о жалобе 1971 года было бы сообщено, и имелась бы более чем
"реальная перспектива" того, что злоупотребления 1973 года не имели
бы места.
2.
Власти Ирландии
130.
Власти Ирландии согласились с описанием, которое Верховный суд дал развитию и
структуре ирландской системы начального образования, добавив, что государство
Ирландия было создано в 1922 году и поддерживалось принятием народом статьи 42
Конституции Ирландии в 1937 году. Таким образом, национальная школа Дандерроу
находилась в собственности католической церкви и ее представителей,
эксплуатировалась и управлялась ими. LH не являлся государственным служащим, а
был назначен управляющим, который, в свою очередь, управлял школой от имени
патрона. Это было не техническое бюрократическое отличие, а реальная уступка
права собственности и управления школами конфессиям. Данная ситуация устраивала
конфессии большинства и меньшинства, она отражала волю народа Ирландии, и к
функции Европейского Суда не относится пересмотр отношений, составлявших
значительную часть ирландской системы начальной школы. Предположение о том, что
начальное образование является национальным предприятием, которым государство
должно полностью руководить в развитом демократическом государстве, следует из
конкретного идеологического взгляда, необязательно разделяемого всеми
государствами-участниками и, во всяком случае, не Ирландией. Они подчеркнули,
что отсутствовало законодательство, обязывавшее ребенка посещать национальную
школу, поскольку закон допускал другие варианты получения образования.
131.
Что касается материально-правовой жалобы на уклонение от защиты в соответствии
со статьей 3 Конвенции, власти Ирландии утверждали, что ответственность не
может быть возложена на государство. Дело "Ван дер Мусселе против
Бельгии" (Van der Mussele v. Belgium) (Постановление Европейского Суда от
23 ноября 1983 г., Series A, N 70) отличалось тем, что отсутствовал вопрос
"перевода" обязательств, поскольку статья 2 Протокола N 1 к Конвенции
требовала от государств лишь того, чтобы никому не отказывали в образовании.
Дело "Костелло-Робертс против Соединенного Королевства"
(упоминавшееся выше) было иным, поскольку телесное наказание составляло часть дисциплинарной
системы и потому относилось к сфере образования, в то время как поведение LH
представляло собой "полное отрицание" роли учителя. Таким образом,
ответственность государства за преступления, не связанная с обеспечением
конвенционного права, была ограничена оперативным обязательством по защите (см.
Постановление Европейского Суда "Осман против Соединенного
Королевства" (Osman v. United Kingdom) от 28 октября 1998 г., Reports
1998-VIII), и не имелось доказательств того, что государство знало или разумно
должно было знать в 1973 году о реальной угрозе злоупотребления в отношении
ученика или того, что LH допустит злоупотребление в отношении заявительницы.
132.
Что касается вопроса о том, что государство действительно знало о
злоупотреблениях, власти Ирландии отметили, что ни документы, раскрытые при
проверке, ни данные инспектора национальной школы Дандерроу, представленные
Высокому суду, не свидетельствовали о том, что государственные органы получали
какие-либо жалобы на поведение LH.
133.
Также нельзя утверждать, что государство обязано было сознавать в 1970-х годах
угрозу сексуального злоупотребления в отношении детей со стороны учителей
национальных школ. Необходимо было оценить вопрос о конструктивном <23>
знании государства в отсутствие преимуществ ретроспективы: в 1973 году угроза
злоупотреблений в отношении детей почти не осознавалась, и стандарты не могли
быть ретроспективно наложены на начало 1970-х годов на основании современных
знаний и стандартов. Ключевой вопрос заключался в том, что должно было считаться
сознаваемой угрозой сексуального злоупотребления в отношении детей со стороны
учителей в начальных школах Ирландии в начале 1970-х годов, и на него следует
дать отрицательный ответ. Власти Ирландии подчеркнули ссылку судьи Хардимана на
различные образы жизни, существовавшие в 1970-х годах, которая объясняла,
почему ни один родитель прямо не жаловался в государственные органы в
соответствующий период. Власти Ирландии ссылались также на исследовательский
доклад под названием "Детские интернаты в Англии в 1948 - 1975 годах:
история и описание" ("Residential Child Care in England, 1948 - 1975:
A History And Report"), приложенный к докладу Райана. Сама заявительница
не предоставила судам страны данных относительно уровня осведомленности об угрозе
в 1970-х годах, и в действительности ее собственный эксперт (профессор
Фергюсон) полагал, что не имелось данных в поддержку необходимости превентивных
стратегий в начале 1970-х годов. Доклад Карригана ей не благоприятствовал: хотя
он содержал информацию об увеличении количества сексуальных преступлений и
указывал на то, что полиция активно преследует такие преступления против
девочек, не предполагалось, что девочка подвергается угрозе в школе со стороны
учителя. Несмотря на то что власти Ирландии признали, что Министерство не
рассмотрело надлежащим образом жалобу на Брандера, отсюда нельзя вывести
конструктивное знание государства в 1970-х годах относительно общей угрозы
сексуального злоупотребления в школах относительно детей. Как только
государство стало осведомлено и начало понимать эти вопросы, были изданы
соответствующие инструкции.
--------------------------------
<23>
То есть презюмируемом (примеч. переводчика).
134.
В любом случае внутригосударственное законодательство содержало эффективные
защитные механизмы, соразмерные с угрозами, которые могли осознаваться в тот
период. Действия LH составляли преступление, и, как только жалобы в середине
1990-х годов поступили в полицию, было проведено полномасштабное уголовное
расследование, LH был осужден и лишен свободы. Гражданское деликтное
законодательство предусматривало основания для иска к LH и религиозным властям.
135.
Регламент 1965 года также предусматривал защиту. Эти правовые нормы явно
связывали учителя и управляющего и предусматривали порядок подачи и поддержания
жалобы. Власти Ирландии, inter alia, ссылались на правила 121 и 130, которые
устанавливали стандарты поведения учителей, а также на правило 108 и инструкцию
от 6 мая 1970 г. относительно механизмов принятия мер в отношении учителей,
которые вели себя ненадлежащим образом. Кроме того, роль инспектора, в
частности, заключалась в уведомлении министра о качестве образования и особенно
о соблюдении Регламента 1965 года и в обеспечении "адекватного стандарта
образования" во всех начальных школах. Каждый управляющий, учитель и
родитель имели свои функции в отношении защиты детей, и каждый мог, что не было
сделано в деле заявительницы, направить жалобу непосредственно инспектору,
министру, в министерство или в полицию. Любая подобная жалоба повлекла бы
необходимые проверки и расследования и при необходимости санкции, такие как
отзыв у учителя лицензии на преподавание. Реальная проблема заключалась в том,
что не использовались существовавшие процедуры: первая жалоба на LH была подана
управляющему, а не в государственный орган.
136.
В итоге власти Ирландии утверждали, что имелись гарантии, соразмерные с любой
угрозой, о которой государство знало или должно было знать в тот период что
конструктивное знание подлежит оценке с точки зрения 1970-х годов и в
отсутствие преимуществ ретроспективы и особенно без переноса современных знаний
и стандартов на события 40-летней давности.
B.
Объяснения третьих сторон
1.
Ирландская комиссия по правам человека (далее - IHRC)
137.
IHRC учреждена в соответствии с законом в 2000 году для содействия и защите
прав человека в Ирландии и восходит к Соглашению страстной пятницы <24>
1998 года. Она уже участвовала в качестве третьей стороны в ряде дел,
рассмотренных Европейским Судом.
--------------------------------
<24>
Имеется в виду Белфастское соглашение о политическом урегулировании конфликта в
Северной Ирландии (примеч. переводчика).
138.
IHRC, inter alia, отметила позитивные обязательства по предотвращению
обращения, противоречащего статье 3 Конвенции, включая более общую обязанность
по созданию структуры начального образования таким образом, чтобы защитить
детей, которые не могли быть обойдены передачей публичной функции частному
органу. В этом контексте IHRC полагала, что возникает серьезный вопрос о том,
сохраняло ли государство достаточный уровень контроля над финансируемыми за
счет публичных средств национальными школами, чтобы обеспечить соблюдение
конвенционных прав. Правовой статус Регламента 1965 года был неясен. Регламент
недостаточно раскрывал роль инспектора относительно поведения учителя, и в то
время как он предусматривал "ненадлежащее поведение" учителей, он не
определял его и не указывал процедуру для принятия мер в связи с ним. Поскольку
частные платные школы и домашнее обучение не были доступны существенному
большинству ирландских родителей, обязательный характер начального образования
эффективно принуждал родителей направлять своих детей в национальные школы, в
отсутствие чего им угрожали уголовное преследование, штрафы и возможность
передачи детей под опеку. В результате в типичной национальной школе, которую
неизбежно посещала большая часть ирландских детей, школьная администрация почти
не имела ориентиров для рассмотрения утверждений или подозрений в
злоупотреблениях, школы не были обязаны сообщать о таких утверждениях в
министерство или полицию, а социальные службы имели ограниченные полномочия для
рассмотрения утверждений или подозрений, и наконец дети и родители сталкивались
с трудностями в подаче таких жалоб.
2.
Европейский центр права и правосудия (далее - ECLJ)
139.
ECLJ определял себя как неправительственную организацию, в основном
занимающуюся защитой свободы религии. Он ранее участвовал в качестве третьей
стороны в ряде дел, рассмотренных Европейским Судом. ECLJ сосредоточился на
вопросе о том, может ли государство считаться несущим ответственность за
злоупотребления в отношении заявительницы со стороны LH.
140.
ECLJ отметил, что после создания образовательной системы роль государства
свелась к ее финансированию и контролю за качеством программ и преподавания.
Данная система не создала иерархических взаимоотношений между государством и
школой/учителями и правовой основы для обязанности последних информировать
первое. Статья 2 Протокола N 1 к Конвенции также не требует от государства
прямого управления школами до степени контроля всех дисциплинарных вопросов.
141.
Что касается вопроса о том, исполнило ли государство свое позитивное
обязательство по предотвращению обращения, нарушающего статью 3 Конвенции, ECLJ
не нашел, что государство было обязано принять иные меры в дополнение к
возможности возбуждения уголовных и гражданских разбирательств, доступных в
начале 1970-х годов.
142.
Поскольку ни внутригосударственное законодательство, ни Конвенция не обязывали
государство осуществлять текущее управление начальным образованием, государство
не несло ответственности за действия учителя начальной школы. Предполагать, что
оно отвечало за непредотвращение действий учителя, означало бы возложение
ответственности в отсутствие вины. Частный и конфессиональный характер школьного
управления не являлся препятствием для предотвращения или сдерживания
злоупотреблений и не исключал применения закона.
C.
Мнение Европейского Суда
143.
Относимые факты настоящего дела имели место в 1973 году. Европейский Суд
должен, как подчеркнули власти Ирландии, оценивать любую ответственность
государства с точки зрения фактов и стандартов 1973 года и особенно без учета
осведомленности современного общества по поводу угрозы сексуального
злоупотребления в отношении несовершеннолетних в образовательном контексте,
которая является следствием недавних общественных дискуссий по этому вопросу, в
том числе в Ирландии (см. §§ 73 - 88 настоящего Постановления).
1.
Применимое позитивное обязательство государства
144.
Европейский Суд напоминает, что статья 3 Конвенции закрепляет одну из
основополагающих ценностей демократического общества. Она абсолютно исключает
пытку и бесчеловечное или унижающее достоинство обращение и наказание.
Обязанность государств-участников обеспечивать каждому, находящемуся под их
юрисдикцией, права и свободы, определенные в Конвенции, во взаимосвязи со
статьей 3 Конвенции обязывает государства принимать меры, направленные на обеспечение
того, чтобы лица, находящиеся под их юрисдикцией, не подвергались бы пытке или
бесчеловечному или унижающему достоинство обращению, включая такое жестокое
обращение со стороны частных лиц. Это позитивное обязательство по защите должно
толковаться таким образом, чтобы не возлагать избыточное бремя на власти,
принимая во внимание непредсказуемость человеческого поведения и оперативных
решений, которые должны приниматься с учетом приоритетов и ресурсов.
Соответственно, не каждая угроза жестокого обращения может влечь для властей
конвенционное требование по принятию мер, препятствующих реализации этой
угрозы. Однако требуемые меры должны как минимум обеспечивать эффективную
защиту, в частности, детей и иных уязвимых групп лиц, и должны включать
разумные шаги для предотвращения жестокого обращения, о котором власти знали
или должны были знать (см. Постановление Европейского Суда по делу "X и Y
против Нидерландов" (X and Y v. Netherlands) от 26 марта 1985 г., Series
A, N 91, §§ 21 - 27, Постановление Европейского Суда по делу "A. против
Соединенного Королевства" (A. v. United Kingdom) от 23 сентября 1998 г.,
Reports 1998-VI, § 22, упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты
Европейского Суда по делу "Z и другие против Соединенного Королевства",
§§ 74 - 75, Постановление Европейского Суда по делу "D.P. и J.C. против
Соединенного Королевства" (D.P. and J.C. v. United Kingdom) от 10 октября
2002 г., жалоба N 38719/97, § 109, и Постановление Европейского Суда по делу
"M.C. против Болгарии" (M.C. v. Bulgaria), жалоба N 39272/98, § 149,
ECHR 2003-XII).
145.
Кроме того, образовательный контекст настоящего дела в значительной степени
определяет характер и важность этого обязательства. Прецедентная практика
Европейского Суда разъясняет, что позитивное обязательство по защите
приобретает особую важность в контексте оказания такой важной публичной услуги,
как начальное образование, причем школьная администрация обязана защищать
здоровье и благополучие учеников, и в частности детей, которые особенно уязвимы
и находятся под исключительным контролем этой администрации (см. Постановление
Европейского Суда по делу "Гжеляк против Польши" (Grzelak v. Poland)
от 15 июня 2010 г., жалоба N 7710/02, § 87, Постановление Европейского Суда по
делу "Ильбеи Кемалолу и Мерие Кемалолу против Турции" (Ilbeyi
Kemaloglu and Meriye Kemaloglu v. Turkey) от 10 апреля 2012 г., жалоба N
19986/06, § 35).
146.
В итоге с учетом фундаментального характера прав, гарантированных статьей 3
Конвенции, и особенно уязвимой природы детей правительство обязано обеспечить
их защиту от жестокого обращения, особенно в контексте начального образования,
путем принятия в случае необходимости специальных мер и гарантий.
147.
Кроме того, имеется обязательство, применявшееся в момент событий, относящихся
к данному делу, а именно в 1973 году.
Ряд
международных инструментов, принятых до этого периода, кратко изложенных в §§
91 - 95 настоящего Постановления, подчеркивал необходимость принятия
государствами специальных мер для защиты детей. Европейский Суд, в частности,
отмечает МПГПП и МПЭСКП, которые были открыты для подписания в 1966 году и
подписаны Ирландией в 1973 году, хотя и ратифицированы лишь в 1989 году (см. §
95 настоящего Постановления).
Дополнительно
прецедентная практика Европейского Суда подчеркивала уже с пятого
постановления, что Конвенция может возлагать позитивные обязательства на
государства, и это происходило в контексте статьи 2 Протокола N 1 к Конвенции
относительно права на образование (см. Постановление Европейского Суда от 23
июля 1968 г. по "Делу "касающемуся определенных аспектов
законодательства об использовании языков в сфере образования в Бельгии"
против Бельгии" (Case Цrelating to certain aspects of the laws on the use
of languages in education in Belgium") (существо жалобы), § 3, Series A, N
6). Часто цитировалась формулировка, использованная в деле Маркс ("Маркс
против Бельгии" (Marckx v. Belgium), Постановление Европейского Суда от 13
июня 1979 г., § 31, Series A, N 31) для описания позитивных обязательств в
соответствии со статьей 8 Конвенции по обеспечению интеграции ребенка в семье
(см. особенно в Постановлении Европейского Суда по делу "Эйри против
Ирландии" (Airey v. Ireland) от 9 октября 1979 г., § 25, Series A, N 32).
Прецедентное дело "X и Y против Нидерландов", упоминавшееся выше, установило,
что отсутствие законодательства, криминализующего сексуальные посягательства
против психически неполноценного подростка, означает неисполнение позитивного
обязательства по защите прав потерпевшего, предусмотренных статьей 8 Конвенции.
При этом Европейский Суд отклонил довод властей Ирландии о том, что факты
являлись "исключительными" и что законодательный пробел был
непредсказуемым. Государство-ответчик должно было сознавать угрозу сексуального
злоупотребления в отношении психически неполноценных подростков в частных
заведениях для детей и отразить ее в законодательстве. Данные дела затрагивали
факты, имевшие место ранее или одновременно с событиями настоящего дела.
Действительно,
Европейский Суд дополнительно разъяснил пределы и природу позитивных обязательств
государств после этих ранних дел. Однако это было всего лишь разъяснением
прецедентной практики, которая оставалась применимой к фактам, имевшим место
ранее, в отсутствие вопроса о ретроактивности (см. Постановление Большой Палаты
Европейского Суда по делу "Варнава и другие против Турции" (Varnava
and Others v. Turkey), жалобы N 16064/90 - 16066/90, 16068/90 - 16073/90, §
140, ECHR 2009).
148.
Что касается содержания позитивного обязательства по защите, Европейский Суд
напоминает, что эффективные меры сдерживания таких опасных действий, как те,
что составляют основу настоящего дела, могут быть достигнуты наличием
эффективных уголовно-правовых норм, подкрепленных правоохранительным механизмом
(см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "X и Y
против Нидерландов", § 27, а также, например, Постановление Европейского
Суда по делу "Беганович против Хорватии" (Beganovic v. Croatia) от 25
июня 2009 г., жалоба N 46423/06, § 71, Постановление Европейского Суда по делу
"Махмут Кая против Турции" (Mahmut Kaya v. Turkey), жалоба N
22535/93, § 115, ECHR 2000-III, и упоминавшееся выше Постановление Европейского
Суда по делу "M.C. против Болгарии", § 150). Существенно, что природа
сексуального злоупотребления относительно детей, особенно если злоупотребляющий
пользуется властью по отношению к ребенку, такова, что наличие полезных
механизмов выявления и уведомления имеет фундаментальное значение для
эффективного исполнения соответствующего уголовного законодательства (см.
Постановление Европейского Суда по делу "Юппала против Финляндии"
(Juppala v. Finland) от 2 декабря 2008 г., жалоба N 18620/03, § 42).
Европейский Суд считает нужным уточнить, что полагает вслед за властями
Ирландии, что ему не предоставлены данные об оперативном уклонении от защиты
заявительницы (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу
"Осман против Соединенного Королевства", §§ 115 - 116). Пока жалобы
против LH не были доведены до сведения государственных органов в 1995 году,
государство не знало и не должно было знать о том, что конкретный учитель - LH
- представляет угрозу для этой конкретной ученицы, заявительницы.
149.
Также следует напомнить, что необязательно доказывать, что, "если бы не
бездействие" государства, жестокое обращение не имело бы места. Уклонение
от принятия разумно доступных мер, которые могли составлять реальную
перспективу изменения результата или уменьшения вреда, является достаточным для
установления ответственности государства (см. упоминавшееся выше Постановление
Европейского Суда по делу "E. и другие против Соединенного
Королевства", § 99).
150.
Заявительница справедливо подчеркивала, что государство не может освободиться
от своих обязательств в отношении несовершеннолетних в начальных школах путем
передачи обязанности частным органам или лицам (см. упоминавшееся выше
Постановление Европейского Суда по делу "Костелло-Робертс против
Соединенного Королевства", § 27, а также с необходимыми изменениями
Постановление Европейского Суда по делу "Шторк против Германии"
(Storck v. Germany), жалоба N 61603/00, § 103, ECHR 2005-V). В то же время это
не означает, что настоящее дело оспаривает, как полагали власти Ирландии,
сохранение модели негосударственного управления начальным образованием и
идеологического выбора, лежащего в ее основе. Вопрос в настоящем деле
заключается в том, содержит ли эта сохраненная система достаточные механизмы
защиты детей.
151.
Наконец, власти Ирландии, по-видимому, полагали, что государство должно быть
освобождено от своих конвенционных обязательств, поскольку заявительница
избрала национальную школу Дандерроу. Однако Европейский Суд находит, что
заявительница не имела "реальной и приемлемой альтернативы" помимо
посещения совместно с большинством других детей соответствующего возраста
местной национальной школы (см. Постановление Европейского Суда по делу
"Кемпбелл и Косанс против Соединенного Королевства" (Campbell and
Cosans v. the United Kingdom) от 25 февраля 1982 г., § 8, Series A, N 48).
Начальное образование являлось обязательным (статьи 4 и 17 Закона о школьной
посещаемости 1926 года), немногие родители имели ресурсы для использования двух
других образовательных вариантов (домашнее обучение и поездки в редкие платные
начальные школы), а национальные школы являлись бесплатными, и их сеть была
разветвленной. В приходе заявительницы имелись четыре национальных школы, и
сведения о расстоянии до ближайшей платной школы отсутствовали. В любом случае
государство не может освобождаться от своего позитивного обязательства по
защите только потому, что ребенок избрал один из одобренных государством
образовательных вариантов, национальную школу, платную школу или школьное
обучение (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу
"Костелло-Робертс против Соединенного Королевства", § 27).
152.
В итоге для текущих целей вопрос заключается в том, обеспечивала ли
государственная законодательная база, и особенно ее механизмы выявления и
уведомления, эффективную защиту детей, посещающих национальную школу, от угрозы
сексуального злоупотребления, о которой власти знали или должны были знать в
1973 году.
2.
Было ли позитивное обязательство исполнено?
153.
Не оспаривалось, что заявительница подверглась сексуальным злоупотреблениям со
стороны LH в 1973 году. LH признал себя виновным по нескольким выборочным
обвинениям в сексуальных злоупотреблениях в отношении учеников той же
национальной школы. Он не защищался против иска заявительницы, и Верховный суд
признал, что LH допускал злоупотребления против нее. Европейский Суд также
полагает, и это не оспаривается, что жестокое обращение относится к сфере
действия статьи 3 Конвенции. В частности, когда заявительнице было девять лет и
примерно шесть месяцев, она подверглась примерно 20 сексуальным посягательствам
со стороны LH, который в качестве учителя и директора школы имел в отношении
нее власть и контроль (см., например, упоминавшееся выше Постановление
Европейского Суда по делу "E. и другие против Соединенного
Королевства", § 89).
154.
Стороны также в целом не оспаривали структуру системы начального образования
Ирландии, но не пришли к согласию по поводу ответственности государства с точки
зрения внутригосударственного законодательства и Конвенции.
155.
Соответствующие функции религиозных общин и государства в начальном образовании
Ирландии остаются неизменными с начала XIX века до настоящего времени.
Государство обеспечивает образование (устанавливает программу, лицензирует
учителей и финансирует школы), но в большинстве случаев начальное образование
дают национальные школы. Религиозные органы являются собственниками национальных
школ (патроны) и управляют ими (управляющие). Как подчеркнул судья Хардиман,
осуществление религиозными органами управления национальными школами
представляет собой не просто разрешение государства принимать участие в
начальном образовании, но является уступкой руководства национальными школами
конфессиональным акторам и их интересам, и эти органы находились между
государством и ребенком. Таким образом, министр образования не осуществлял
прямого или текущего управления национальными школами и не контролировал их
(см. §§ 35 и 40 настоящего Постановления). Как подчеркнули судьи Хардиман и
Феннелли в Верховном суде, конфессии выразили свою твердую решимость сохранить
данную образовательную модель национальной школы и свой контроль над системой.
Поскольку цель конфессий заключалась в отражении их ценностей в школах,
национальные школы превратились в преимущественно конфессиональную систему:
соответственно, управляемая католиками национальная школа, как правило,
находилась в ведении католического управляющего (обычно местного приходского
священника), имела католических учителей и учеников (см. решения судей
Хардимана и Феннелли, §§ 31 - 32 и 43 настоящего Постановления).
156.
Эта модель национальной школы была определена после провозглашения
независимости в 1922 году и была принята и подкреплена текстом пункта 4 статьи
42 Конституции, принятой в 1937 году. К началу 1970-х годов национальные школы
представляли 94% всех начальных школ. Примерно 91% национальных школ находился
в собственности и управлении католической церкви, хотя процент учеников
начальных школ, обслуживаемых в католических школах, по-видимому, был выше.
157.
Соответственно, в начале 1970-х годов, большинство ирландских детей в возрасте
12 - 13 лет, подобно заявительнице, посещали местные национальные школы. Как
отметили судьи Верховного суда Хардиман и Феннелли, национальные школы являлись
образовательными учреждениями, находящимися в собственности негосударственного
актора и управлявшимися им в отсутствие государственного контроля. Кроме того, этот
негосударственный актор имел значительное влияние, в частности, на учеников и
родителей и стремился сохранить свое положение.
158.
Данная модель начального образования, по-видимому, является уникальной в
Европе. Верховный суд признал это, характеризуя систему как полностью sui
generis, продукт уникального исторического опыта Ирландии.
159.
Параллельно с сохранением государством своей уникальной модели образования
государство также сознавало уровень сексуальной преступности против
несовершеннолетних за счет применения уголовного законодательства по данному
вопросу.
160.
Ирландия сохраняла в силе или принимала после провозглашения независимости в
1922 году новое законодательство, криминализующее сексуальные злоупотребления в
отношении несовершеннолетних, включая статьи 50 и 51 Закона о преступлениях
против личности 1861 года (с изменениями) и Закон об уголовном праве
(изменение) 1935 года (Закон 1935 года). Эти действия также составляют
общеуголовные преступления - развратные действия и простое оскорбление
действием.
161.
Кроме того, данные, предоставленные Европейскому Суду, указывают на стабильный
уровень преследования за сексуальные преступления против детей в 1970-х годах.
Европейский Суд отметил, inter alia, подробную статистическую информацию,
представленную полицейским комиссаром комитету Карригана уже в 1931 году (см. §
71 настоящего Постановления). На основании информации, полученной им в более
чем 800 полицейских участках Ирландии, он заключил, что в Ирландии имеет место
вызывающее тревогу количество сексуальных преступлений, которое проявляется в
большом количестве дел о преступных посягательствах на детей младше 10 лет.
Этот свидетель полагал, что преследования охватывают только часть преступлений,
имевших место. Усматривая причинную связь между частотой посягательств против
детей и безнаказанностью злоупотребляющих лиц, доклад Комитета рекомендовал
проведение законодательных реформ и ужесточение наказаний, что повлекло
принятие Закона 1935 года, который, inter alia, установил определенные сексуальные
преступления относительно девочек. В докладе профессора Ферритера, приобщенном
к докладу комиссии Райана (см. § 82 настоящего Постановления), проанализирована
статистика преследования, полученная из архивов судов по уголовным делам и
охватывающая период от доклада Карригана до 1960-х годов. В своем докладе он
подчеркнул, что данные архивы демонстрируют стабильно высокий уровень
сексуальной преступности в отношении мальчиков и девочек. Наконец, доклад
Райана также упоминал жалобы в государственные органы по поводу сексуальных
злоупотреблений в отношении детей со стороны взрослых, поданные до и в течение
1970-х годов (см. §§ 78 - 81 настоящего Постановления). Хотя этот доклад в
основном касался ремесленных школ, в которых программа отличалась от национальных
школ, и находящиеся там дети были изолированы от семей и общин (см. описание
ремесленных школ в § 73 настоящего Постановления), более ранние жалобы являлись
сигналом государству по поводу сексуальных злоупотреблений в отношении
несовершеннолетних со стороны взрослых в образовательном контексте. В любом
случае жалобы государству, поданные до и в течение 1970-х годов,
зафиксированные в томе III доклада Райана, inter alia, касаются национальных
школ (см. § 80 настоящего Постановления).
162.
Таким образом, государство сознавало уровень сексуальной преступности взрослых
относительно несовершеннолетних. Соответственно, уступая контроль над
образованием огромного количества детей негосударственным акторам, государство
должно было сознавать с учетом своего обязательства по защите детей в этом
контексте потенциальные угрозы их безопасности в отсутствие адекватной основы
защиты. Эта угроза должна была учитываться путем принятия пропорциональных мер
и гарантий. Они, как минимум, должны были включать эффективные механизмы
выявления и уведомления о любом жестоком обращении контролируемого государством
органа, и такие процедуры имели существенное значение для исполнения уголовного
законодательства, предотвращения подобного жестокого обращения и в целом
исполнения позитивного защитного обязательства государства (см. § 148
настоящего Постановления).
163.
Первым механизмом, на который ссылались власти Ирландии, являлась процедура
уведомления, предусмотренная Регламентом 1965 года и инструкцией от 6 мая 1970
г. (см. § 62 настоящего Постановления). Однако ни один из представленных
материалов не предусматривал обязанности государственного органа осуществлять
мониторинг обращения учителя с детьми и ни один не предусматривал процедуру,
стимулирующую ребенка или родителя жаловаться на жестокое обращение
непосредственно государственному органу. Напротив, жалобы на учителей прямо
направлялись негосударственному конфессиональному управляющему в соответствии с
инструкцией от 6 мая 1970 г., на которую ссылались власти Ирландии. Если
родитель пытался обойти управляющего (обычно местного священника, как в
настоящем деле), чтобы обратиться в государственный орган, соответствующие
правила препятствовали ему в этом.
164.
Второй упоминавшийся механизм представлял собой систему школьных инспекторов,
регулируемую Регламентом 1965 года и циркуляром 16/59 (см. § 61 настоящего
Постановления). В то же время Европейский Суд отмечает, что основная задача
инспектора состояла в надзоре и уведомлении о качестве обучения и успеваемости.
В инструментах, на которые ссылались власти Ирландии, отсутствовали конкретные
ссылки на обязательство инспектора проверять или контролировать обращение
учителя с детьми или родителей жаловаться непосредственно инспектору, на
требование заблаговременно уведомлять родителей о посещении инспектора или на
какое-либо прямое взаимодействие между инспектором и учениками и/или их
родителями. Периодичность посещений инспектора (см. § 61 настоящего
Постановления) не свидетельствовала о значимом нахождении на месте инспекции.
Сообразно этому власти Ирландии не предоставили информации о жалобах,
поступивших инспектору на жестокое обращение учителя с ребенком. Как
подчеркивал судья Хардиман в Верховном суде, министр (via <25> своих
инспекторов) проверял школы на предмет успеваемости, но не более этого: министр
был лишен прямого контроля за школами, поскольку между государством и ребенком
находился негосударственный управляющий (см. § 35 настоящего Постановления).
--------------------------------
<25>
Так в тексте. Вероятно, имеется в виду "через или с помощью своих
инспекторов" (примеч. редактора).
165.
Таким образом, Европейский Суд полагает, что механизмы, на которые ссылались
власти Ирландии, не обеспечивали эффективной защитной связи между
государственными органами и учениками начальных школ и/или их родителями и это
согласовалось с распределением ответственности в модели национальной школы.
166.
По мнению Европейского Суда, факты настоящего дела могут свидетельствовать о
последствиях отсутствия защиты и показывают, что эффективная регулятивная база
защиты, имевшаяся до 1973 года, могла "при разумной оценке способствовать
избежанию или, по крайней мере, сведению к минимуму угрозы вреда,
причиненного" заявительнице по настоящем делу (см. упоминавшееся выше <26>
Постановление Европейского Суда по делу "E. и другие против Соединенного
Королевства" (E and Others v. United Kingdom) от 26 ноября 2002 г., §
100). Имели место более 400 случаев злоупотреблений LH с середины 1960-х годов
в национальной школе Дандерроу. В 1971 и 1973 годах на LH жаловались
конфессиональному управляющему, но, как признал Верховный суд, управляющий не
доводил эти жалобы до сведения какого-либо государственного органа. Инспектор,
прикрепленный к этой школе, шесть раз посетил ее с 1969 по 1973 год, и ему на
LH не жаловались. В действительности жалобы на деятельность LH не поступали в
государственный орган до 1995 года, когда LH вышел на пенсию. Система выявления
и уведомления, допускавшая столь масштабное и серьезное жестокое поведение,
должна считаться неэффективной (см. Постановление Европейского Суда по делу
"C.A.S. и C.S. против Румынии" (C.A.S. and C.S. v. Romania) от 20
марта 2012 г., жалоба N 26692/05, § 83). Адекватные меры, принятые по жалобе
1971 года, могли бы, по разумной оценке, уберечь заявительницу по настоящему
делу от злоупотреблений через два года со стороны того же учителя в той же
школе.
--------------------------------
<26>
Имеется в виду Постановление Европейского Суда по делу "E. и другие против
Соединенного Королевства" от 26 ноября 2002 г. (примеч. переводчика).
167.
Наконец, письмо профессора Фергюсона, на которое ссылались власти Ирландии, не
являлось экспертным исследовательским заключением, а досудебной консультацией,
и это неизбежно порождало вопросы о перспективе и издержках. Комментарии
профессора Роллисона, на которые также ссылались власти Ирландии, касались
осведомленности об угрозе сексуального злоупотребления в Соединенном
Королевстве, тогда как вопрос, рассматриваемый Европейским Судом, требует
оценки для конкретной страны.
168.
В заключение настоящее дело затрагивает не ответственность LH, церковного
управляющего или патрона, родителя или любого другого лица за сексуальное
злоупотребление в отношении заявительницы в 1973 году. Жалоба затрагивает
ответственность государства. Точнее, она рассматривает вопрос о том, должно ли
было государство-ответчик сознавать угрозу сексуального злоупотребления в
отношении несовершеннолетних, таких как заявительница, в национальных школах в
соответствующий период, и адекватно ли оно защищало детей от такого обращения в
рамках своей правовой системы.
Европейский
Суд нашел, что государство в 1970-х годах имело позитивное обязательство по
защите детей от жестокого обращения. Это обязательство имело особую важность в
контексте начального образования. Оно не было исполнено, когда ирландское
государство, которое следует считать сознававшим сексуальные злоупотребления в
отношении детей со стороны взрослых, inter alia, благодаря преследованиям таких
преступлений в значительных масштабах, тем не менее, продолжало доверять
управление начальным образованием большинства ирландских детей
негосударственным акторам (национальным школам), в отсутствие механизма
эффективного государственного контроля по поводу угроз таких злоупотреблений.
Напротив, государственные органы отвергали потенциальных заявителей, направляя
их к негосударственным конфессиональным управляющим (см. § 163 настоящего
Постановления). В настоящем деле это влекло уклонение негосударственных
управляющих от принятия мер по ранее поданным жалобам на сексуальное
злоупотребление со стороны LH, дальнейшие злоупотребления в отношении
заявительницы со стороны LH и в широком смысле - длительное и серьезное
сексуальное посягательство со стороны LH на многих других учеников той же
национальной школы.
169.
При таких обстоятельствах государство должно считаться не исполнившим свое
позитивное обязательство по защите заявительницы от сексуального
злоупотребления, которому она подверглась в 1973 году, будучи ученицей
национальной школы Дандерроу. Соответственно, имело место нарушение ее прав,
предусмотренных статьей 3 Конвенции. В связи с этим Европейский Суд отклоняет
предварительное возражение властей Ирландии о том, что жалоба является явно
необоснованной.
III.
Предполагаемое нарушение процессуального аспекта статьи 3 Конвенции
170.
Заявительница утверждала, что государство уклонилось от надлежащего
расследования или адекватного судебного реагирования на доказуемую жалобу о
жестоком обращении. Она считала, что отсутствие эффективных механизмов
выявления и уведомления означало, что о жалобе на LH 1971 года отсутствовало
уведомление, что повлекло длительную задержку расследования и осуждения LH.
171.
Власти Ирландии утверждали, что в 1973 году существовали достаточные процедуры,
но жалобы государственному актору не поступали до 1995 года. В этот момент
государство исполнило свои процессуальные обязательства: состоялось полицейское
расследование, LH был осужден, CICT присудил компенсацию, иск заявительницы к
LH был удовлетворен, а ее иск к государству о неосторожности был отклонен за
недоказанностью.
172.
Европейский Суд напоминает принципы, изложенные в упоминавшемся выше
Постановлении Европейского Суда по делу "C.A.S. и C.S. против
Румынии" (§§ 68 - 70), о том, что статья 3 Конвенции обязывает власти
провести эффективное официальное расследование предполагаемого жестокого
обращения, причиненного частными лицами, которое в принципе может повлечь
установление фактов дела, установление и наказание виновных. Это расследование
должно проводиться независимо, незамедлительно и с разумной быстротой.
Потерпевший должен иметь право на эффективное участие.
173.
Наличие адекватных механизмов выявления и уведомления было рассмотрено выше в
контексте позитивных обязательств государства с точки зрения
материально-правового аспекта статьи 3 Конвенции. Процессуальные обязательства
возникают после доведения вопроса до сведения властей (см. упоминавшееся выше
Постановление Европейского Суда по делу "C.A.S. и C.S. против
Румынии", § 70 с дополнительными отсылками). В настоящем деле
расследование началось после того, как жалоба на сексуальное злоупотребление в
отношении ребенка со стороны LH в национальной школе Дандерроу поступила в
полицию в 1995 году. Заявительнице было предложено дать показания, что она
сделала в начале 1997 года, после чего была направлена на консультирование (см.
например, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу
"C.A.S. и C.S. против Румынии" (§ 82). LH был обвинен по 386 эпизодам
сексуального злоупотребления в отношении 21 ученика национальной школы
Дандерроу. LH признал себя виновным по 21 выборочному обвинению. Он был осужден
и лишен свободы. Из представленных объяснений неясно, было ли дело
заявительницы включено в выборочные обвинения: однако она не выдвигала
возражений по поводу того, что LH было разрешено признать вину по выборочным
обвинениям, или вынесенного приговора. Вопросы, связанные с ее неспособностью
добиться признания уклонения государства от ее защиты и получения компенсации в
связи с этим, будут рассмотрены далее в соответствии со статьей 13 Конвенции во
взаимосвязи со статьей 3 Конвенции.
174.
По этим причинам Европейский Суд находит, что по делу процессуальные
обязательства государства в соответствии со статьей 3 Конвенции нарушены не
были.
IV.
Предполагаемое нарушение статьи 13 Конвенции во взаимосвязи с
материально-правовым аспектом статьи 3 Конвенции
175.
Статья 13 Конвенции, насколько она относима, предусматривает следующее:
"Каждый,
чьи права и свободы, признанные в настоящей Конвенции, нарушены, имеет право на
эффективное средство правовой защиты в государственном органе, даже если это
нарушение было совершено лицами, действовавшими в официальном качестве".
176.
Заявительница жаловалась на то, что она имела право на эффективное
внутригосударственное средство правовой защиты против государства в части
уклонения государства от ее защиты от сексуального злоупотребления, но не
располагала таким средством. Власти Ирландии утверждали, что эффективные
средства правовой защиты против государства и негосударственных акторов существовали.
177.
Европейский Суд напоминает, как он это делал в § 115 настоящего Постановления,
что в таком деле, как настоящее, статья 13 Конвенции требует доступности
механизма установления ответственности должностных лиц или органов государства
за действия или бездействие, нарушающее Конвенцию, и что частью совокупности
доступных средств правовой защиты должна быть компенсация связанного с этим
морального вреда (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты
Европейского Суда по делу "Z и другие против Соединенного
Королевства", § 109). Европейский Суд также напоминает относимую
прецедентную практику и принципы, изложенные в §§ 107 - 108 Постановления
Большой Палаты Европейского Суда по делу "Макфарлейн против Ирландии"
(McFarlane v. Ireland) от 10 сентября 2010 г., жалоба N 31333/06. В частности,
Европейский Суд должен определить в свете объяснений сторон, составляли ли
предложенные процедуры эффективные средства правовой защиты, доступные
заявительнице теоретически и на практике, то есть были ли они доступными,
способными обеспечить возмещение и содержавшими разумные перспективы успеха.
Также следует подчеркнуть важность развития средств правовой защиты в системе
общего права с писаной конституцией (см., в частности, Решение Европейского
Суда по делу "D против Ирландии" (D v. Ireland) от 27 июня 2006 г.,
жалоба N 26499/02,), § 85).
A.
Гражданско-правовые средства правовой защиты против негосударственных акторов
178.
Власти Ирландии утверждали, что заявительнице следовало предъявить требования к
бывшему и/или действующему патрону школы, епархии, епископом которой он
являлся, управляющему и/или de facto управляющему или к их правопреемникам или
имуществу, подчеркивая, что судья Верховного суда Хардиман находил уклонение от
этого "примечательным". Без ущерба для своего первоначального
объяснения о необходимости средства правовой защиты против государства
заявительница отметила, что патрон и управляющий к моменту ее иска сменились,
что действующий епископ отрицал ответственность в ответ на ее доисковое письмо
и что закон был на его стороне, поскольку иск к епископу был невозможен в связи
с тем, что он не являлся корпорацией с непрерывным правопреемством.
179.
Поскольку Европейский Суд полагает, что заявительница имела право на средство
правовой защиты для установления ответственности государства, в настоящем деле
предлагаемые гражданско-правовые средства правовой защиты против других лиц и
негосударственных акторов должны считаться неэффективными, независимо от их
шансов на успех (патрон и управляющий) и независимо от возможности взыскания
присужденной компенсации (иск против LH). Точно так же осуждение LH, на которое
ссылались власти Ирландии, хотя и имеет центральное значение для процессуальных
гарантий статьи 3 Конвенции, не являлось эффективным средством правовой защиты
заявительницы в значении статьи 13 Конвенции.
B.
Гражданско-правовые средства правовой защиты против государства
1.
Доводы сторон
180.
Власти Ирландии утверждали, что заявительница должна была ссылаться на
субститутивную ответственность государства за патрона и/или управляющего.
Однако власти Ирландии в основном ссылались на два других средства правовой
защиты. Прежде всего они упоминали иск о том, что система начального
образования, предусмотренная статьей 42 Конституции, нарушает ее непоименованное
конституционное право на телесную неприкосновенность (конституционно-правовое
требование в связи с причинением вреда). Во-вторых, они утверждали, что она
могла поддержать свое требование о неосторожности в жалобе в Верховный суд,
ссылаясь на то, что государство не организовало систему начального образования
таким образом, чтобы защитить ее от злоупотреблений. Это являлось претензией в
соответствии со статьей 3 Конвенции. Высокий суд в краткой форме отклонил
(нон-сьют) ее требования, поскольку она не представила доказательств: ее
собственный эксперт (профессор Фергюсон, см. § 24 настоящего Постановления) не
рекомендовал ей ссылаться на отсутствие достаточной осведомленности государства
об угрозе. Следовательно, было бы лицемерием утверждать, что заявительница
должна быть освобождена от обжалования, поскольку в отношении нее было вынесено
решение нон-сьют по мотивам доказательств. В любом случае власти Ирландии
утверждали, что некоторая внутренняя прецедентная практика указывала, что
решение нон-сьют по мотивам доказательств могло быть обжаловано, и, кроме того,
заявительница могла обжаловать решение нон-сьют, поскольку Высокий суд не
привел ясных причин этого решения и уклонился от отдельного рассмотрения ее
требования в связи с неосторожностью.
181.
Заявительница утверждала, что она ссылалась в своем иске на субститутивную
ответственность государства за патрона и/или управляющего. Она также оспаривала
эффективность двух других средств правовой защиты против государства, на
которые ссылались власти Ирландии. Отклонение Высоким судом
конституционно-правового требования в связи с причинением вреда не подлежало
обжалованию. Защита государством непоименованного конституционного права на
телесную неприкосновенность осуществлялась за счет деликтного законодательства,
и отдельный иск о возмещении вреда в связи с нарушением конституционного права
на телесную неприкосновенность не предусматривался. Иск о неосторожности также
не мог быть эффективным. Решение нон-сьют было вынесено против нее в первой
инстанции, и, хотя причины не указывались, они очевидно заключались в том, что
ее позиция по делу о неосторожности не считалась prima facie. Однако она не
имела средств для проведения необходимого расследования, о масштабах которого
свидетельствовали огромные государственные ресурсы, в дальнейшем затраченные
комиссией Райана для расследования и доклада (см. § 77 настоящего
Постановления). Жалоба на решение Высокого суда по поводу доказательств едва ли
была бы удовлетворена, независимо от применения прецедентной практики, на которую
ссылались власти Ирландии.
2.
Доводы IHRC
182.
IHRC не считала эффективным конституционно-правовое средство правовой защиты в
связи с причинением вреда. В частности, она подчеркивала, что, хотя суды
теоретически поддерживали идею оформления средств правовой защиты от
предполагаемых нарушений конституционных прав (см. "Бирн против
Ирландии" (Byrne v. Ireland) [1972] IR 241, p. 281, "Мескилл против
Ирландии" (Meskill v. Ireland) [1973] IR 121), те же суды старались
избегать замены существующих средств правовой защиты в сфере статутного и
общего права отдельным конституционно-правовым режимом возмещения, чтобы
конституционные суды использовали существующие средства правовой защиты, такие
как возмещение вреда (см. "W против Ирландии" (W v. Ireland) (N 2) ([1999]
2 IR 141). IHRC утверждала, что именно это случилось в настоящем деле: чтобы
отвергнуть конституционно-правовое требование против государства, было
достаточно указать заявительнице средство правовой защиты в связи с причинением
вреда нарушением ее прав на телесную неприкосновенность/уважение личной жизни.
Однако природа деликтных правоотношений (неосторожность/субститутивная
ответственность) определяла обязанности/ответственность государства, а не более
широкую обязанность государства по защите прав ребенка в системе публичного
образования. Это в свою очередь затрагивало вопрос о том, было ли
частно-правовое средство правовой защиты в связи с причинением вреда адекватным
существу конституционных прав заявительницы, в том числе потому, что частно-правовое
средство правовой защиты сосредоточено на поведении государства, а не на правах
заявительницы.
3.
Мнение Европейского Суда
183.
Европейский Суд не убежден, что в настоящем деле власти Ирландии доказали
эффективность какого-либо средства правовой защиты против государства.
184.
В первую очередь Верховный суд отклонил субститутивную ответственность
государства за действия LH, который был мирянином, получавшим в качестве
учителя зарплату, финансируемую государством. Субститутивную ответственность
государства за патрона и/или управляющего, которые являлись клириками, не
оплачиваемыми государством, следует считать еще менее вероятной. В соответствии
с этим судья Феннелли отметил, что ответственность государства за управляющего
невозможна, поскольку он не состоял в трудовых отношениях с государством (см. §
45 настоящего Постановления).
185.
Во-вторых, иск к государству о прямой неосторожности потребовал бы признания,
inter alia, отношений между государством и заявительницей такой близости,
которая породила бы обязанность заботы со стороны государства в отношении
заявительницы (см. § 66 настоящего Постановления). Вместе с тем внедрение
конфессиональных управляющих в исключение государственного контроля над
национальными школами, по-видимому, было несовместимо с существованием такой
обязанности заботы (см. также решение судьи Хардимана в §§ 35 и 39 настоящего
Постановления).
186.
В-третьих, власти Ирландии утверждали, что заявительница должна была
поддерживать свое конституционно-правовое требование в связи с причинением
вреда в Верховном суде (см. § 180 настоящего Постановления). Однако, даже если
бы Верховный суд не указал ей на существующие деликтно-правовые средства
правовой защиты вслед за Высоким судом, власти Ирландии не доказали с
привлечением относимой прецедентной практики, как государство могло бы нести
ответственность за нарушение ее конституционного права на телесную
неприкосновенность в связи с системой, которая не была конкретно предусмотрена
статьей 42 Конституции. Было ли это основание надлежащим образом представлено в
Верховном суде или нет, имеет смысл отметить, что судья Верховного суда
Хардиман отклонил его (см. § 40 настоящего Постановления).
C.
Заключение Европейского Суда
187.
По этим причинам Европейский Суд полагает, что не было доказано, что
заявительница располагала эффективным внутригосударственным средством правовой
защиты, доступным ей в отношении ее жалобы на нарушение материально-правового
аспекта статьи 3 Конвенции. Таким образом, имело место нарушение требований
статьи 13 Конвенции. Соответственно, Европейский Суд отклоняет предварительное
возражение властей Ирландии о том, что жалоба в этой части являлась явно
необоснованной.
V.
Предполагаемое нарушение статьи 8 Конвенции и статьи 2 Протокола N 1 к
Конвенции как таковых и во взаимосвязи со статьей 14 Конвенции
188.
Статья 8 Конвенции предусматривает следующее:
"1.
Каждый имеет право на уважение его личной и семейной жизни, его жилища и его
корреспонденции.
2.
Не допускается вмешательство со стороны публичных властей в осуществление этого
права, за исключением случаев, когда такое вмешательство предусмотрено законом
и необходимо в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и
общественного порядка, экономического благосостояния страны, в целях
предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья или
нравственности или защиты прав и свобод других лиц".
189.
Статья 2 Протокола N 1 к Конвенции предусматривает следующее:
"Никому
не может быть отказано в праве на образование. Государство при осуществлении
функций, которые оно принимает на себя в области образования и обучения,
уважает право родителей обеспечивать такое образование и такое обучение, которые
соответствуют их религиозным и философским убеждениям".
190.
Статья 14 Конвенции в соответствующей части предусматривает следующее:
"Пользование
правами и свободами, признанными в настоящей Конвенции, должно быть обеспечено
без какой бы то ни было дискриминации...".
191.
Заявительница также жаловалась в соответствии со статьей 8 Конвенции на
уклонение государства от ее защиты от сексуального злоупотребления, ссылаясь на
свои объяснения о нарушении статьи 3 Конвенции и добавляя, что пределы
усмотрения государства не могут уменьшать его ответственность за защиту ее
физической неприкосновенности. Она утверждала, что сексуальное злоупотребление,
которому она подверглась, причинило ей впоследствии существенные проблемы в
сферах отношений, пола и брака. Власти Ирландии нашли необязательным отдельно
рассматривать жалобу с точки зрения статьи 8 Конвенции и в качестве
альтернативы утверждали, что по делу требования этой статьи нарушены не были,
ссылаясь на свои объяснения, представленные в части статьи 3 Конвенции, и
подчеркивая пределы усмотрения, которыми государство пользуется в соответствии
со статьей 8 Конвенции.
192.
Европейский Суд отмечает, что жалоба на нарушение статьи 8 Конвенции
затрагивает те же факты и вопросы, которые рассматривались с точки зрения статьи
3 Конвенции, и что стороны представили в основном те же объяснения. Дело не
затрагивает особого и отдельного вопроса с точки зрения статьи 8 Конвенции,
такого как специфические проблемы права на уважение жилища и семейной жизни,
которые возникали из фактов вышеупомянутого дела "C.A.S. и C.S. против
Румынии" (§ 12). Влияние злоупотреблений на дальнейшую жизнь заявительницы
также может быть следствием нарушения статьи 3 Конвенции, установленного выше.
Европейский Суд заключает, что жалоба на нарушение статьи 8 Конвенции не
порождает обособленного вопроса по отношению к тем, что были уже рассмотрены в
соответствии со статьей 3 Конвенции (см. упоминавшееся выше Постановление
Европейского Суда по делу "A. против Соединенного Королевства",
упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу
"Z и другие против Соединенного Королевства", упоминавшееся выше
Постановление Европейского Суда по делу "E. и другие против Соединенного
Королевства" и недавний пример в Постановлении Европейского Суда по делу
"Валиулиене против Литвы" (Valiuliene v. Lithuania) от 26 марта 2013
г., жалоба N 33234/07, § 87).
193.
Что касается статьи 2 Протокола N 1 к Конвенции, заявительница утверждала, что
эта статья предопределяла вывод Европейского Суда о том, что ответственность
государства может возникать в связи с поведением учителя в частной школе. Она
также жаловалась в соответствии со статьей 14 Конвенции во взаимосвязи со
статьей 8 и статьей 2 Протокола N 1 к Конвенции на то, что государство признало
ответственность и предоставило компенсации подвергшимся злоупотреблениям в
исправительной или ремесленной школе, но не тем, кто подвергался жестокому
обращению в национальных школах. Власти Ирландии отклонили эти претензии. Они
полагали, inter alia, что отсутствовало дискриминационное различие в обращении,
поскольку референтные группы не были аналогичными: с одной стороны, ребенок в
исправительной или ремесленной школе, где государство в значительной степени
замещало loco parentis <27>, и, с другой стороны, приходящий ученик в
национальной школе, проживающий дома и в общине. Кроме того, предположение о
том, что имела место дискриминация в отношении компенсации, было искусственным
и академическим, поскольку заявительница фактически получила компенсацию
(компенсации, которые присудили CICT и Высокий суд против LH).
--------------------------------
<27>
Loco parentis (лат.) - в качестве на месте родителей (примеч. редактора).
194.
С учетом вывода Европейского Суда о нарушении статьи 3 Конвенции и его
мотивировки он полагает, что настоящие жалобы в соответствии со статьей 2
Протокола N 1 к Конвенции и в соответствии со статьей 14 Конвенции, изложенные
выше, не порождают вопросов, помимо тех, что были рассмотрены в соответствии со
статьей 3 Конвенции.
195.
Европейский Суд заключает, что не является необходимым обособленное
рассмотрение жалобы с точки зрения этих статей Конвенции.
VI.
Применение статьи 41 Конвенции
196.
Статья 41 Конвенции предусматривает:
"Если
Европейский Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к
ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность
лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Европейский Суд, в
случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей
стороне".
A.
Ущерб
1.
Доводы сторон
197.
Заявительница требовала 223 000 евро в качестве компенсации морального вреда:
присужденную Высоким судом компенсацию в размере 250 000 евро (общие и
увеличенные убытки) за вычетом компенсации, присужденной CICT в размере 27 000
евро, исходя из того, что государство не потребует возвращения компенсации,
присужденной CICT. Она ссылалась на медицинские и психиатрические данные,
представленные Высокому суду по поводу влияния на нее сексуального
злоупотребления со стороны LH. С учетом природы злоупотреблений, их
длительности и влияния на нее она полагала, что нарушение статьи 3 Конвенции
должно считаться крайне серьезным. Она также требовала в качестве компенсации
материального ущерба 5 104 евро, представлявшие сумму, которую она ранее
требовала и которая была присуждена Высоким судом в качестве реальных убытков.
Данная компенсация охватывала прошлые и будущие медицинские, транспортные и
иные расходы, связанные с сексуальным злоупотреблением, которому она
подверглась. Заявительница признала, что компенсация CICT, а также денежные
средства, уже полученные ею от LH, составляли частичное возмещение.
198.
Власти Ирландии полагали, что требования заявительницы о компенсации
материального ущерба и морального вреда не были надлежащим образом представлены
в подробной разбивке или являлись необоснованными, и они не усматривали
причинной связи между установленным нарушением и ущербом. Власти Ирландии не
предлагали сумму компенсации морального вреда, но оспаривали ссылку
заявительницы, не сообщая подробностей на компенсацию морального вреда,
присужденную Высоким судом. Эта ссылка была неуместной (поскольку компенсация
была связана с действиями LH, а не государства) и недостаточной (LH не
оспаривал компенсацию в Высоком суде). До настоящего времени заявительница
получила некоторые выплаты, она располагала рядом исполнительных механизмов
против LH, и государство не отвечало за финансовое состояние LH. Власти
Ирландии также обратили внимание на тот факт, что компенсация CICT
финансировалась государством, и отметили, что заявительница согласилась с
относимостью этой компенсации для вопроса о любой справедливой компенсации.
Власти Ирландии таким же образом оспаривали ссылку заявительницы в контексте
требования о компенсации материального ущерба, предъявленного в Европейском
Суде, на компенсацию реальных убытков, присужденных Высоким судом.
2.
Мнение Европейского Суда
199.
Европейский Суд напоминает, что статья 41 Конвенции позволяет ему присуждать
потерпевшей стороне такую справедливую компенсацию, которая представляется
целесообразной.
200.
В случае установления Европейским Судом нарушения важного конвенционного права,
которое причиняет существенную боль и страдание, он может присудить сумму в
качестве компенсации морального вреда (см. например, Постановление Большой
Палаты Европейского Суда по делу "Эль-Масри против бывшей Югославской
Республики Македония" (El Masri v. "the former Yugoslav Republic of
Macedonia"), жалоба N 39630/09, § 269, ECHR 2012).
201.
Что касается материального ущерба, между ним и установленным нарушением
Конвенции должна существовать явная причинная связь. Точному расчету сумм,
необходимых для полного возмещения (restitutio in integrum) <28>, может
воспрепятствовать неопределенный по природе характер ущерба, вытекающий из
нарушения, но компенсация может быть присуждена: вопрос заключается в размере
справедливой компенсации относительно прошлых и будущих материальных потерь,
которые необходимо возместить. Данный вопрос должен быть разрешен Европейским
Судом по своему усмотрению и на справедливой основе (см. упоминавшееся выше
Постановление Европейского Суда по делу "E. и другие против Соединенного Королевства",
§§ 120 - 121).
--------------------------------
<28>
Restitutio in integrum (лат.) - возвращение к первоначальному состоянию,
восстановление той ситуации, в которой находилось лицо до нарушения Конвенции
(примеч. переводчика).
202.
Европейский Суд учитывает данные, принятые Высоким судом относительно прошлых и
будущих материальных потерь заявительницы (включая в основном прошлые и будущие
расходы на медицинскую и психиатрическую помощь), и присуждает в этой части
сумму в размере 5 104 евро. Кроме того, ввиду характера серьезного жестокого
обращения, которому подверглась заявительница, Европейский Суд полагает, что ей
был причинен моральный вред, который не может быть достаточно компенсирован
установлением факта нарушения Конвенции. Хотя имеется отличие между
компенсацией, присужденной на уровне страны не в связи с ответственностью
государства, и настоящей жалобой, затрагивающей ответственность государства,
Европейский Суд считает, что компенсация в соответствии со статьей 41 Конвенции
должна учитывать компенсацию, присужденную Высоким судом (в общей сложности 305
104 евро), а также степень, в которой эта компенсация была и будет выплачена
LH. Также следует учитывать компенсацию CICT, выплаченную заявительнице (53 962
евро 24 цента), исходя из того, что она не будет возмещена. Обе компенсации
включали материальный и нематериальный компоненты.
203.
С учетом финансовой компенсации, полученной заявительницей до настоящего
времени, и ввиду неопределенности в отношении будущих платежей со стороны LH
Европейский Суд решил присудить общую компенсацию материального ущерба и
морального вреда. Осуществляя оценку на справедливой основе, Европейский Суд
присуждает заявительнице 30 000 евро в качестве компенсации материального
ущерба и морального вреда, а также любой налог, начисляемый на указанную сумму.
B.
Судебные расходы и издержки
204.
Заявительница требовала 355 039 евро 38 центов в качестве компенсации судебных
расходов и издержек, понесенных в разбирательстве на уровне страны: она не была
освобождена от оплаты юридической помощи, и каждая сторона оплачивала
собственные судебные расходы и издержки.
205.
Власти Ирландии оспорили это требование, подчеркивая, в частности, что
требование не было надлежащим образом представлено в подробной разбивке и не
подкреплено документами, как того требуют руководство Европейского Суда по
практическим вопросам и прецедентная практика. Они, inter alia, утверждали, что
вопросы, поставленные перед Европейским Судом, уже были рассмотрены Высоким
судом еще в марте 2004 года, поэтому дальнейшие расходы не являлись
необходимыми. Власти Ирландии признали, что издержки и расходы, понесенные по
разбирательству в Высоком суде до марта 2004 г., составляли 75 000 евро.
206.
Заявительница также требовала 115 730 евро 50 центов в качестве компенсации
судебных расходов и издержек в рамках конвенционного разбирательства. Власти
Ирландии согласились с подтвержденными транспортными расходами в связи со
слушанием дела Большой Палатой Европейского Суда (3 606 евро 96 центов), но в
остальной части находили требование чрезмерным и полагали, что оно надлежащим
образом не подкреплено документами и не является достаточно подробным.
207.
Европейский Суд напоминает свою последовательную прецедентную практику о том,
что заявитель имеет право на возмещение расходов и издержек только в той части,
в которой они были действительно понесены, являлись необходимыми и разумными по
размеру (см. например, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу
"X и другие против Австрии" (X and Others v. Austria) от 19 февраля
2013 г., жалоба N 19010/07, § 163). В соответствии с пунктом 2 правила 60
Регламента Суда любое требование о выплате справедливой компенсации должно быть
изложено в разбивке по составным элементам и представлено в письменной форме с
приложением соответствующих подтверждающих документов или квитанций об оплате,
в отсутствие которых Европейский Суд может отказать в удовлетворении требования
полностью или частично (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по
делу "A, B и C против Ирландии" (A, B and C v. Ireland), жалоба N
25579/05, § 281, ECHR 2010).
208.
Европейский Суд учитывает, что власти Ирландии считали разумной сумму 75 000
евро, что касается судебных расходов и издержек, понесенных в Высоком Суде.
Также верно, что Европейский Суд поддержал последующую жалобу заявительницы в
Верховный суд в ответ на предварительные возражения властей Ирландии. Однако во
многих частях подтвержденные счетами судебные расходы и издержки по поводу
разбирательства в Верховном суде и дальнейшем конвенционном разбирательстве
являются необоснованными, в частности, что касается времени, затраченного
солиситорами и барристерами, работающими по конкретным поручениям, а также их
часовых ставок.
209.
С учетом доводов сторон и осуществляя оценку на справедливой основе,
Европейский Суд присуждает в общей сложности 85 000 евро, а также любой налог,
начисляемый на указанную сумму, в качестве компенсации судебных расходов и
издержек, понесенных в национальном разбирательстве и Европейском Суде.
C.
Процентная ставка при просрочке платежей
210.
Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна
определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального
банка плюс три процента.
НА
ОСНОВАНИИ ИЗЛОЖЕННОГО СУД:
1)
отклонил:
(a)
11 голосами "за" и шестью - "против" предварительные
возражения властей Ирландии о том, что заявительница не исчерпала
внутригосударственные средства правовой защиты и не подала жалобу в течение
шестимесячного срока;
(b)
12 голосами "за" и пятью - "против" предварительное
возражение властей Ирландии о том, что заявительница утратила статус жертвы;
2)
отложил 14 голосами "за" и тремя - "против" до рассмотрения
существа жалобы предварительное возражение властей Ирландии о том, что жалоба
является явно необоснованной;
3)
постановил 11 голосами "за" и шестью - "против", что имело
место нарушение материально-правового аспекта статьи 3 Конвенции в части
уклонения государства от исполнения его обязательства по защите заявительницы
и, соответственно, отклонил возражение властей Ирландии о том, что жалоба
является явно необоснованной;
4)
постановил 11 голосами "за" и шестью - "против", что имело
место нарушение требований статьи 13 Конвенции во взаимосвязи с
материально-правовым аспектом статьи 3 Конвенции в части отсутствия эффективного
средства правовой защиты, что касается уклонения государства от исполнения
обязательства по защите заявительницы и, соответственно, отклонил возражение
властей Ирландии по поводу того, что жалоба является явно необоснованной;
5)
постановил единогласно, что по делу требования статьи 3 Конвенции в
процессуальном аспекте нарушены не были;
6)
постановил единогласно, что не является необходимым обособленное рассмотрение
жалобы на нарушение статьи 8 Конвенции или статьи 2 Протокола N 1 к Конвенции
как таковых или во взаимосвязи со статьей 14 Конвенции;
7)
постановил 11 голосами "за" и шестью - "против":
(a)
что государство-ответчик обязано в течение трех месяцев выплатить заявительнице
следующие суммы:
(i)
30 000 евро (тридцать тысяч евро), а также любой налог, начисляемый на
указанную сумму, в качестве компенсации материального ущерба и морального
вреда;
(ii)
85 000 евро (восемьдесят пять тысяч евро), а также любой налог, обязанность
уплаты которого может быть возложена на заявительницу в связи с этой суммой, в
качестве компенсации судебных расходов и издержек в национальном и
конвенционном разбирательствах;
(b)
что с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эти
суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется
предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в
период неуплаты, плюс три процента;
8)
отклонил единогласно оставшуюся часть требований заявительницы о справедливой
компенсации.
Совершено
на английском и французском языках, вынесено на открытом слушании во Дворце
прав человека в г. Страсбурге 28 января 2014 г.
Председатель
Палаты Суда ДИН ШПИЛЬМАНН
Заместитель
Секретаря Секции Суда МАЙКЛ О'БОЙЛ
В
соответствии с пунктом 2 статьи 45 Конвенции и пунктом 2 правила 74 Регламента
Суда к Постановлению прилагаются следующие особые мнения:
(a)
совпадающее особое мнение судьи Инеты Зиемеле;
(b)
совместное частично не совпадающее особое мнение судей Боштьяна Цупанчича,
Альвины Гюлумян, Здравки Калайджиевой, Винсента А. де Гаэтано и Кшиштофа
Войтычека Цупанчича;
(c)
частично не совпадающее особое мнение судьи Питера Чарлтона.
СОВПАДАЮЩЕЕ
ОСОБОЕ МНЕНИЕ СУДЬИ ИНЕТЫ ЗИЕМЕЛЕ
1.
Я поддерживаю позицию большинства по настоящему делу. Мое несогласие касается
лишь мотивировки и, конкретно, § 143 настоящего Постановления, который излагает
методологию анализа фактов и доводов сторон. Настоящее дело затрагивает вопрос
применения Конвенции во времени. Сегодня Европейский Суд все чаще сталкивается
с этим вопросом (см., например, Постановление Большой Палаты Европейского Суда
по делу "Варнава и другие против Турции" (Varnava and Others v.
Turkey), жалобы N 16064/90 - 16066/90, 16068/90 - 16073/90, ECHR 2009,
Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "S. H. и другие против
Австрии" (S. H. and Others v. Austria), жалоба N 57813/00, § 84, ECHR 2011
(в последнем деле см. также совместное несовпадающее мнение судей Тюлькенс,
Хирвеля, Лазаровой Трайковской и Цоцории), см. также Постановление Большой
Палаты Европейского Суда по делу "Яновец и другие против Российской
Федерации" (Janowiec and Others v. Russia) от 21 октября 2013 г., жалобы N
55508/07 и 29520/09 <29>). Действительно, наступил подходящий момент,
чтобы Европейский Суд признал проблему времени и позаботился о том, чтобы
внятно разъяснить свою методологию относительно применения Конвенции во
времени.
--------------------------------
<29>
Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N
7/2014.
2.
Факты, повлекшие национальное разбирательство, а впоследствии разбирательство в
Европейском Суде, имели место в 1973 году. Национальное разбирательство
началось в 1998 году, а в Европейский Суд заявительница обратилась в 2009 году.
В этом контексте власти Ирландии вполне логично указывали, что "необходимо
было оценить вопрос о конструктивном знании государства в отсутствие
преимуществ ретроспективы: в 1973 году угроза злоупотреблений в отношении детей
почти не осознавалась, и стандарты не могли быть ретроспективно наложены на
начало 1970-х годов на основании современных знаний и стандартов" (см. §
133 настоящего Постановления).
3.
Европейский Суд решил рассмотреть вопрос применения Конвенции во времени,
указав следующее: "Европейский Суд должен, как подчеркнули власти
Ирландии, оценивать любую ответственность государства с точки зрения фактов и
стандартов 1973 года и особенно без учета осведомленности современного общества
по поводу угрозы сексуального злоупотребления в отношении несовершеннолетних в
образовательном контексте..." (см. § 143 настоящего Постановления).
Следовало отметить, что довод властей Ирландии имеет два аспекта. Во-первых,
власти Ирландии утверждают, что знание и осведомленность по вопросу
злоупотреблений в отношении детей с тех пор значительно расширились. Во-вторых,
они утверждают, что [правовые] стандарты не могут применяться ретроактивно. По
сути, оба аргумента совершенно верны. Однако задача Европейского Суда
заключается в установлении того, какими были правовые стандарты в 1973 году.
Европейский Суд действительно так говорит. Что обошел молчанием Европейский
Суд, так это общепризнанную эволюцию применимых стандартов. Европейский Суд
также не разъясняет, почему не должна рассматриваться эволюция стандартов,
поскольку, как указывалось, существует различие между увеличивающейся
осведомленностью и развитием правовых стандартов. Именно в этом отношении я
считаю § 143 настоящего Постановления неполным.
4.
Кроме того, дальнейшие доводы Европейского Суда по поводу обязательств, которые
Ирландия имела в 1973 году, не всегда согласуются с избранным подходом.
Например, хотя два международных пакта, упомянутых Европейским Судом, приняты в
1966 году, Ирландия подписала их в 1973 году, а ратифицировала еще позже, в
1989 году (см. § 147 настоящего Постановления). Можно отметить, что упомянутая
прецедентная практика также возникла после событий данного дела (см. § 147
настоящего Постановления). Данные сложности прямо связаны с подходом, избранным
большинством в настоящем деле.
5.
Прежде чем разъяснить, каким должен быть подход, следует сделать несколько
предварительных уточнений. Во-первых, в настоящем деле не затрагивается вопрос
о юрисдикции Европейского Суда ratione temporis <30> (см. противоположный
пример в упоминавшемся выше Постановлении Большой Палаты Европейского Суда по
делу "Яновец и другие против Российской Федерации". Ирландия
ратифицировала Конвенцию к 1973 году, поэтому статья 3 Конвенции являлась
применимой. Также ясно, что обращение, которому подверглась заявительница при
посещении начальной школы, противоречило в то время статье 3 Конвенции
<31>. Единственный спорный вопрос заключается в том, имела ли Ирландия обязанность
создать механизмы и гарантии, чтобы, по крайней мере, свести к минимуму угрозу
злоупотреблений в отношении детей в учреждениях начального образования в тот
период. В этом пункте довод ирландского государства-ответчика является двояким.
Во-первых, они утверждают, что адекватный механизм имелся. Во-вторых, в
Ирландии существовала историческая традиция управления начальными школами со
стороны католической церкви, и в этой системе per se <32> не было ничего
плохого, и в любом случае государства не могли нести ответственность за
отсутствие знаний об угрозах, которые могла содержать система.
--------------------------------
<30>
Ratione temporis (лат.) - "ввиду обстоятельств, связанных с
временем", критерий времени, применяемый при оценке приемлемости жалобы
Европейским Судом (примеч. переводчика).
<31>
Здесь и далее курсив судей, авторов особых мнений (примеч. редактора).
<32>
Per se - (лат.) само по себе, благодаря себе, самостоятельно (примеч.
редактора).
6.
Я, конечно, согласна с большинством в том, что основной принцип международного
права требует, чтобы порочность акта оценивалась в свете норм, действовавших в
момент совершения фактов. Вместе с тем право не является статичным. Оно
развивается. Комиссия международного права (далее - ILC) в своем комментарии к
проекту статьи 13, отметила следующее со ссылкой на консультативное заключение
Международного суда (далее - ICJ) по делу Намибии: "Возможная квалификация
[основного правила международного права] затрагивает прогрессивное толкование
обязательств... Но межвременной принцип не обязывает толковать положения
договора как замороженные во времени. В определенных делах допустимо
эволюционное толкование положений договора, но это не имеет ничего общего с
принципом того, что ответственность на государство может быть возложена за
нарушение только того обязательства, которое действовало для этого государства
в момент его поведения" (см. Проект статей Комиссии международного права
об ответственности государств за международно-противоправные деяния с комментариями,
2001 (ILC, Draft Articles on Responsibility of States for Internationally
Wrongful Acts, with commentaries, 2001).
7.
В деле о юрисдикционных иммунитетах государства ("Германия против
Италии") один из вопросов заключался в том, был ли оправдан с точки зрения
международного права отказ итальянских судов в признании иммунитета Германии за
действия, совершенные ее вооруженными силами во время Второй мировой войны.
Международный суд <33> решил, что эти действия не относятся к его
юрисдикции ratione temporis. Однако с учетом решений итальянских судов, которые
были вынесены значительно позднее и поэтому относились к его юрисдикции ratione
temporis, ICJ указал следующее: "Тем не менее Суд должен проверить,
развилось ли обычное международное право до такой степени, чтобы государство не
имело права на иммунитет в деле о серьезных нарушениях прав человека или права
вооруженного конфликта" (см. ICJ, дело о юрисдикционных иммунитетах
государства ("Германия против Италии" (с вступлением Греции)), Постановление
от 3 февраля 2012 г., § 83 (ICJ, Jurisdictional Immunities of the State
(Germany v. Italy: Greece intervening), judgment of 3 February 2012, § 83).
--------------------------------
<33>
Имеется в виду Международный суд (ООН), который в дальнейшем будет упоминаться
в сокращенной форме ICJ (примеч. переводчика).
8.
Я уже подчеркивала, что в 1973 году поведение LH явно противоречило статье 3
Конвенции по той причине, что в соответствии со статьей 1 Конвенции Ирландия
была обязана обеспечить, чтобы дети на ее территории не подвергались жестокому
обращению в нарушение статьи 3 Конвенции. Это было очевидно общее
обязательство. Когда речь идет о его конкретном исполнении, действительно, со
временем знания о том, как более эффективно разрешить проблему злоупотреблений
в отношении детей, расширяются. Фактор времени важен, что касается улучшений и
заполнения пробелов. В то же время в сфере прав детей, ныне регулируемой
Конвенцией ООН о правах ребенка 1989 года, не возникло ничего нового, в
частности, позволяющего предположить, что за последние годы появилось новое или
особое понимание уязвимости детей. Действительно, имели место отдельные важные
разъяснения, особенно в рамках Комитета по правам ребенка, и в этой части можно
сказать, что право было усовершенствовано, но в действительности в период,
затронутый в настоящем деле, отсутствовало развитие новых прав или общих
обязательств по реализации этих прав. Декларация прав ребенка 1958 года
предусматривает следующее:
"Ребенку
законом и другими средствами должна быть обеспечена специальная защита и
предоставлены возможности и благоприятные условия, которые позволяли бы ему
развиваться физически, умственно, нравственно, духовно и в социальном отношении
здоровым и нормальным путем и в условиях свободы и достоинства. При издании с
этой целью законов главным соображением должно быть наилучшее обеспечение
интересов ребенка".
9.
По крайней мере, с 1958 года дети определялись как группа, нуждающаяся в особом
внимании, и был сформулирован принцип наилучших интересов ребенка, ориентировавший
на развитие механизмов защиты детей (см. дополнительные сведения в § 93
настоящего Постановления). Я считаю существенным для целей Постановления
сослаться на развитие международного права прав человека после 1973 года, чтобы
продемонстрировать, что основной принцип сохранялся и породил ряд подробных
предложений по обеспечению прав детей. Вполне очевидно, что принцип и связанное
с ним обязательство не являются недавними. Европейский Суд не применяет их
ретроактивно. Право развивалось и обогатилось подробностями, тогда как общее
обязательство осталось тем же. Сфера защиты детей от злоупотреблений полностью
соответствует исключению, упомянутому ILC, и заключение ICJ по Намибии является
правильной аналогией для использования. Следует напомнить, что Южная Африка
утверждала в этом разбирательстве, что мандатная система, созданная под эгидой
Лиги наций, не предусматривала обязательства последующего предоставления
независимости колониям (см. консультативное заключение по Намибии (Юго-Западной
Африке (Namibia (South-West Africa)), ICJ Reports 1971, § 50). ICJ рассмотрел
природу мандатной системы, принятой во времена Лиги наций, и не согласился с
толкованием Южной Африки. Он отметил, что "[с]обытия, имевшие место после
принятия данных инструментов, также должны учитываться" (§ 51). Итоговое
высказывание ICJ по поводу того, как должно учитываться развитие относимых
правовых концепций, предусматривает следующее: "Все эти соображения имеют
значение для оценки Судом настоящего дела. Учитывая первичную необходимость
толкования инструмента в соответствии с намерениями сторон в момент его
заключения, Суд обязан принимать во внимание тот факт, что понятия, воплощенные
в статье 22 Устава <34> - "особо трудные условия современного
мира" и "благосостояние и развитие этих народов", - были не
статичными, но по определению развивающимися, как и, следовательно,
"священная миссия". Стороны, принявшие Устав, должны, соответственно,
считаться принявшими их как таковые. Вот почему, рассматривая институты 1919
года, Суд должен принимать во внимание изменения, которые имели место в
последующие полвека, и его толкование не может не быть затронутым последующим
развитием права благодаря Уставу ООН и обычному праву. Кроме того,
международный инструмент должен толковаться и применяться в рамках всех
правовой системы, преобладающей в момент толкования (выделено мною. - И.З.). В
сфере, к которой относится настоящее разбирательство, за последние 50 лет, как
указывалось выше, произошли важные изменения. Эти изменения не оставляют
сомнения в том, что конечную цель священной миссии составляли самоопределение и
независимость данных народов" (§ 53).
--------------------------------
<34>
В данном случае имеется в виду Устав Лиги наций (1919 года). Цитируемые
выражения относятся к фрагменту этого Устава, доказывающему, что народы бывших
колоний "еще не способны самостоятельно руководить собой". Цитируя
его, судья, по-видимому, хочет подкрепить свою мысль об эволюции понятий
(примеч. переводчика).
10.
Не приходится сомневаться в том, что запрет жестокого обращения был применим к
детям государств-участников в момент принятия Конвенции и в 1973 году. Природа
обязательств по определению является развивающимся понятием, именно во
взаимосвязи с развитием понимания и средств. В сфере прав человека, как и
самоопределения, до и после 1973 года происходили важные события. Эти события
должны быть приняты во внимание Европейским Судом при толковании в данном деле
обязательств, предусмотренных статьей 3 Конвенции. В настоящем Постановлении
был бы целесообразен полностью отработанный международно-правовой анализ.
11.
Наконец, стороны не привели никаких доводов, относящихся к принципу того, что
Конвенция является живым инструментом. Чтобы прояснить мою позицию, необходимо
кратко затронуть этот принцип. Важно различать применение Конвенции во времени,
когда ясно, что конвенционное обязательство применимо к обстоятельствам дела,
как в данном случае, и толкование статей Конвенции способом, относящим к сфере
этого права новые элементы, которые явно не существовали в период подготовки
Конвенции (см., например, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по
делу "Демир и Байкара против Турции" (Demir and Baykara v. Turkey),
жалоба N 34503/97, ECHR 2008). Я не исключаю возможности того, что временами в
прецедентной практике Европейского Суда может возникать некое смешение между
этими принципами, и очевидно, что Европейский Суд нуждается в обеспечении
большей ясности в выборе применимого методологического принципа при разрешении
дела, переданного на его рассмотрение. Ясно, что в настоящем деле мы не
затрагиваем принцип Конвенции как живого инструмента или ретроактивного
применения Конвенции. Это случай оценки соблюдения государством своих
обязательств на протяжении времени.
СОВМЕСТНОЕ
ЧАСТИЧНО НЕ СОВПАДАЮЩЕЕ ОСОБОЕ МНЕНИЕ СУДЕЙ БОШТЬЯНА ЦУПАНЧИЧА, АЛЬВИНЫ
ГЮЛУМЯН, ЗДРАВКИ КАЛАЙДЖИЕВОЙ, ВИНСЕНТА А. ДЕ ГАЭТАНО И КШИШТОФА ВОЙТЫЧЕКА
ЦУПАНЧИЧА
1.
Настоящее дело касается ответственности государства за защиту детей от
сексуального злоупотребления, допущенного учителем в 1970-х годах. Как и
коллеги, голосовавшие за решение большинства <35>, мы находим сексуальное
злоупотребление в отношении детей отъявленным примером бесчеловечного
обращения, запрещенного статьей 3 Конвенции, мы также признаем, что государства
имеют обязанность принимать необходимые меры для защиты детей от таких
злоупотреблений.
--------------------------------
<35>
Здесь и далее под решением большинства понимается Постановление, вынесенное по
делу (примеч. переводчика).
2.
Как и большинство, мы разделяем страдания заявительницы по причине того, через
что ей пришлось пройти. Она подверглась сексуальным посягательствам со стороны
женатого учителя, являвшегося мирянином (LH, который был также директором
школы), во время уроков музыки в его классе с начала до середины 1973 года,
когда ей было девять лет. В то время ни она, ни ее родители не были осведомлены
о жалобах родителей других жертв сексуального злоупотребления (со стороны того
же учителя), представленных управляющему школой. Позднейшие данные указывали,
что в сентябре 1973 года другие родители сообщили родителям заявительницы о
некоторых "сложностях" в связи с указанным учителем и о том, что мать
ребенка жаловалась O (de facto управляющему) на то, что LH подверг ее ребенка
злоупотреблениям в 1971 году. После родительского собрания, на котором
председательствовал O, LH взял отпуск по болезни. В сентябре 1973 года он
уволился (см. §§ 14 - 17 настоящего Постановления).
3.
Не оспаривается тот факт, что ни родители, ни потерпевшие, ни управляющий
школой не сообщали о вышеупомянутых фактах в полицию или иной орган власти до
1995 года - в течение более чем 20 лет после происшествий. Не сделала этого и
заявительница после достижения ею совершеннолетия в 1985 году. Заявительница отреагировала
лишь в 1996 году - когда полиция связалась с ней в контексте расследования
жалобы 1995 года другого бывшего ученика национальной школы Дандерроу. В этом
контексте важно подчеркнуть, что, если бы жалоба заявительницы по поводу
злоупотреблений со стороны частного лица была подана в Европейский Суд до 1995
года, в отсутствие предварительного обращения в национальный орган, эта жалоба
была бы признана неприемлемой в связи с истечением срока и/или неисчерпанием
внутренних средств правовой защиты (статья 35 Конвенции).
4.
Власти Ирландии отреагировали, как только узнали о злоупотреблениях. Не
оспаривается, что в момент событий законодательство Ирландии предусматривало
уголовные санкции за сексуальное злоупотребление в отношении детей, а также
компенсаторные средства правовой защиты для потерпевших, независимо от
контекста, в котором было совершено преступление. После получения полицией
показаний, примерно через 20 лет после происшествия, LH был обвинен в 386
преступлениях, он признал себя виновным по 21 выборочному обвинению и был
приговорен к лишению свободы. В 1998 году заявительница обратилась в суд по
компенсациям в связи с причинением вреда преступлениями. Она получила 53 962
евро 24 цента. В 2002 году она приняла эту сумму и согласилась на стандартное
обязательство по возвращении суду любой другой компенсации, полученной из
любого источника в связи с тем же ущербом (см. § 21 настоящего Постановления).
Заявительница также возбудила гражданское разбирательство против LH, министра
образования и науки, генерального атторнея и государства Ирландии, а 24 октября
2006 г. в ее пользу было вынесено заочное решение о взыскании с LH общей суммы
305 104 евро. Министр образования отозвал учительскую лицензию в соответствии с
правилом 108 Регламента национальных школ 1965 года.
5.
Ничто не указывает на то, что эти меры были неприменимы или не могли быть
применены в более раннюю дату. Если бы эти уголовное и гражданское
разбирательства были возбуждены в 1970-х или 1980-х годах, жалоба, поданная в
Европейский Суд, была бы признана неприемлемой на том основании, что
заявительница утратила статус жертвы.
6.
Считаем особо важным тот факт, что жалобы на недостаточную защиту и
предотвращение злоупотреблений государством могли быть рассмотрены Европейским
Судом только вследствие быстрой реакции властей на сообщения о
злоупотреблениях, поступившие более чем через 20 лет после происшествия.
Действительно, нет уверенности, что такая быстрая и эффективная реакция была бы
в равной степени возможна в правовых системах государств-участников Конвенции и
что истечение длительного срока не воспрепятствовало бы другим национальным
органам вследствие погасительной давности в принятии вышеизложенных мер в ответ
на жалобу. По нашему мнению, данные меры составляли достаточную защиту прав заявительницы
в соответствии со статьей 3 Конвенции. Тот факт, что адекватная и быстрая
реакция была обеспечена по делу только после 1995 года - несмотря на истечение
20-летнего срока, - не мог быть правомерно превращен в инструмент nunc pro tunc
<36> для анализа в целях признания приемлемой жалобы против
государства-ответчика. Таковы наши причины для несогласия с большинством по
вопросу приемлемости жалобы.
--------------------------------
<36>
Латинское выражение nunc pro tunc буквально означает ""сейчас" вместо
"тогда"" и обычно используется в отношении событий, которые
должны были произойти ранее. Возможно, в данном случае это выражение
используется в значении "наоборот" или каком-то другом смысле
(примеч. переводчика).
7.
К нашему сожалению, мы также не можем согласиться с анализом и выводами
большинства по поводу пределов позитивных обязательств государства при
обстоятельствах настоящего дела. Данные позитивные обязательства должны
толковаться с надлежащим учетом различных ценностей и прав, защищаемых Конвенцией.
Согласно преамбуле к Конвенции, основные свободы лучше всего поддерживаются в
условиях эффективной политической демократии. Понятие демократического общества
включает идею субсидиарности. Демократическое общество процветает, только если
государство соблюдает принцип субсидиарности и позволяет различным социальным
акторам саморегулировать свою деятельность. Это относится также к сфере
образования. Законодательство, относящееся к частному образованию, должно
уважать законную автономию частных школ. Статья 2 Протокола N 1 к Конвенции
гарантирует право родителей на обеспечение образования и обучения, которые
соответствуют их религиозным и философским убеждениям. Ясно, что
демократическое государство обязано уважать выбор родителей в сфере образования,
а также первичную ответственность родителей за развитие и благополучие их
детей.
8.
Толкование Конвенции и понимание установленных ею пределов обязательств
государства значительно развились после вступления Конвенции в силу. Это
означает, что относимые факты, имевшие место в 1973 году, не могут правомерно
рассматриваться с точки зрения стандартов, достигнутых впоследствии. Эти факты
должны быть оценены в свете Конвенции, в том понимании, которое она имела в то
время, и в контексте международного права, существовавшего в то время. Тот же
принцип применяется к обязательствам государства. Пределы обязательств
государства, существовавших в 1973 году, должны оцениваться в контексте
международного права того времени. В этом отношении большинство пытается доказать
(по нашему мнению и при всем уважении, с натяжкой), что позитивное
обязательство по защите и предотвращению жестокого обращения с детьми в школе
за счет адекватной регулятивной базы, поощряющей к жалобам, было ясно
установлено в соответствии с Конвенцией в 1973 году. Однако отсутствует
относимая прецедентная практика, подкрепляющая эту позицию. "Дело,
"касающееся определенных аспектов законодательства об использовании языков
в сфере образования в Бельгии" против Бельгии" (Case "relating
to certain aspects of the laws on the use of languages in education in
Belgium") (Постановление Европейского Суда от 23 июля 1968 г., Series A, N
6) относится к совершенно другому вопросу и мыслям, а именно к "праву
получения образования на национальном языке или на одном из национальных
языков, в зависимости от обстоятельств", и не связано с правом детей на
защиту от жестокого обращения. Все другие дела, цитируемые в настоящем
Постановлении, были разрешены через много лет после злоупотреблений, имевших
место в отношении заявительницы в 1973 году.
9.
Мы не согласны с ретроспективным применением современного понимания позитивных
обязательств государства к ситуации, возникшей 40 лет назад. Было бы
кафкианством <37> обвинять власти Ирландии в несоблюдении в то время
требований и стандартов, развившихся постепенно, за счет прецедентной практики
Европейского Суда только в последние десятилетия.
--------------------------------
<37>
Возможно, авторы особого мнения имеют в виду связанные с такой позицией
иррациональность и абсурд, характерные для описания бюрократии в творчестве Ф.
Кафки (примеч. переводчика).
10.
Не имея возможности процитировать относимую прецедентную практику за период до
1973 года, большинство дополнительно ссылается на различные международные
декларации и пакты (см. §§ 91 - 95 настоящего Постановления). Надлежащий анализ
инструментов, относящихся к правам детей, свидетельствует об остром дефиците в
части защиты детей в соответствии с международным правом до вступления в силу
Конвенции о правах ребенка 1989 года. Процитированные декларации содержат общие
принципы защиты детей в отсутствие конкретного и обязательного характера. В то
время государства предпочитали необязательные инструменты договорам,
возлагающим на них правовые обязательства. Кроме того, Международный пакт о
гражданских и политических правах и Международный пакт об экономических,
социальных и культурных правах, которые ввели твердые правовые обязательства
государств, были подписаны Ирландией 1 октября 1973 г., а ратифицированы только
в 1989 году. Таким образом, ни один из международных инструментов, на которые
ссылается большинство, не может быть относимым для оценки ответственности
Ирландии в настоящем деле.
11.
Даже если предположить, что современные стандарты, установленные прецедентной
практикой Европейского Суда, могут быть применимы к фактам, имевшим место в
1973 году, мы не можем согласиться с большинством в части пределов позитивных
обязательств государства. В этом отношении текущая прецедентная практика
Европейского Суда требует введения и эффективного исполнения уголовного
законодательства, которое криминализует сексуальное злоупотребление в отношении
несовершеннолетних со стороны частных лиц, в качестве позитивного обязательства
по адекватной защите от обращения, противоречащего статье 3 Конвенции, со
стороны частных лиц (см., в частности, Постановление Европейского Суда по делу
"X и Y против Нидерландов" (X and Y v. Netherlands) от 26 марта 1985
г., §§ 23 - 24, Series A, N 91, Постановление Европейского Суда по делу
"M.C. против Болгарии" (M.C. v. Bulgaria), жалоба N 39272/98, § 153,
ECHR 2003-XII), а также надлежащей гражданско-правовой ответственности и
компенсаций. Не оспаривается, что законодательство Ирландии предусматривало
такую защиту и что она предоставлялась после надлежащего уведомления властей.
12.
Однако большинство смешивает или даже путает рассмотрение обязанностей
государственных органов в соответствии со статьей 3 Конвенции по защите от
жестокого обращения со стороны частных лиц с предполагаемой обязанностью,
вытекающей из статьи 2 Протокола N 1 к Конвенции, по рассмотрению "угрозы
жестокого обращения в контексте образования", и приходит к заключению о
том, что имелось конкретное обязательство по предотвращению угрозы жестокого
обращения в образовательном контексте (см. § 162). Это расширяет пределы данных
обязательств в соответствии с Конвенцией так, что они перестают быть
предсказуемыми.
13.
Приходя к этому заключению, большинство, по-видимому, основывало свой
фактический анализ на нескольких неоправданных допущениях.
(i)
Первое из этих допущений заключается в том, что страдание заявительницы
являлось следствием не непредсказуемого криминального поведения частного лица,
а некоей неустранимой угрозы такого обращения, возникающей в образовательном
контексте. К сожалению, разного рода злоупотребления в отношении детей
возникают в частном и публичном контексте. Хотя мы согласны, что дети должны
находиться под постоянной и специальной защитой государства, мы не убеждены в
том, что угроза таких злоупотреблений присуща или даже более высока в контексте
образования или что такие действия обязательно более заметны, если совершаются
(хотя бы тайно) в школе, чем если они совершаются в контексте семьи.
(ii)
Второе неоправданное допущение основано на том факте, которому большинство,
по-видимому, придает особое значение, а именно, что государство-ответчик
"уступило" свою ответственность за образование детей в национальных
школах частному лицу - католической церкви. Мы не усматриваем связи между этим
выбором государства-ответчика и частотой сексуальных злоупотреблений со стороны
учителей, или осведомленностью о них, в управляемых государством школах по
сравнению со школами, управляемыми частными лицами. В отсутствие жалоб власти
будут одинаково не осведомлены об этой угрозе и/или об уклонении от уведомления
о таких злоупотреблениях.
(iii)
Третье неоправданное допущение, на основе которого наши коллеги пришли к выводу
о том, что дополнительные конкретные позитивные обязательства возникли в
образовательном контексте, составляет их мнение о том, что "государство
сознавало" (см. § 162 настоящего Постановления) указанную присущую угрозу
в контексте образования в 1973 году. Данное допущение особенно опасно,
поскольку оно предполагает не только, что предположительно присущая угроза
известна властям, но также что, криминализуя действия в соответствующий период,
власти "должны были сознавать угрозу", несмотря на отсутствие жалоб.
Этот неоправданный вывод, по-видимому, достигнут путем соединения задним числом
уровня общественной осведомленности XXI века по поводу злоупотреблений в
отношении детей с результатами докладов о таких злоупотреблениях в закрытых
учреждениях, восходящих к 1930-м годам, а также исследований и анализов,
проведенных в 1980-х и 1990-х годах. Мы считаем необходимым отличать
информацию, доступную национальным властям в 1973 году, от того, что стало
известно ирландскому обществу после середины 1980-х годов в результате
позднейших исследований сексуальных злоупотреблений в отношении детей в
Ирландии. Доклад Карригана 1931 года (см. §§ 69 - 72 настоящего Постановления)
и доклады Кассена и Кеннеди (см. § 74 настоящего Постановления), по-видимому,
были единственными источниками публичной информации, существовавшими и
доступными в 1973 году. Они касались в основном злоупотреблений в отношении
детей, лишенных родительской заботы и контроля в закрытых учреждениях, -
ситуации, явно и фундаментально отличающейся от обстоятельств настоящего дела
(хотя и в равной степени неприемлемой и, к сожалению, все еще существующей во
многих частях мира).
(iv)
Только "[п]осле ряда публикаций и дискуссий в конце 1980-х и начале 1990-х
годов" (см. § 75 настоящего Постановления) 11 мая 1999 г. премьер-министр
сделал заявление об "искренних и давно назревших извинениях потерпевшим от
злоупотреблений в отношении детей за... совместную неспособность вмешаться,
понять их боль, прийти им на помощь". Более внимательный взгляд на
результаты впоследствии назначенных проверок свидетельствует о том, что они
необязательно относимы к обстоятельствам настоящего дела, которое касается действий,
совершенных учителем-мирянином в открытой школе, - вопроса, на который
цитируемые доклады проливают не так много света. Однако эти доклады показывают,
что "[в] то время как религиозные власти... [сводили к минимуму] риск
разглашения сведений... они доводили до сведения полиции жалобы на сексуальное
злоупотребление в отношении учеников со стороны мирян" (см. § 78
настоящего Постановления). Мы не можем понять, почему этого нельзя было
обоснованно ожидать в отношении открытых национальных школ в принципе - вопреки
выводам большинства о том, что "уступка" государственной
ответственности за образование была связана с бездействием управляющего школы
Дандерроу. В этом отношении последующие цитируемые доклады, по-видимому, только
подтверждают высокую вероятность сообщения о нарушителях из числа мирян.
Доклады также показывают, что "[п]олиция довольно энергично преследовала
педофилов, но тот факт, что о большинстве сексуальных преступлений в
действительности не сообщалось, позволяет предположить, что подобные преступления
являлись серьезной проблемой в Ирландии на всем протяжении XX века... архивы
судов по уголовным делам "демонстрируют стабильно высокий уровень
сексуальной преступности в отношении мальчиков и девочек" и что,
"[х]отя о большинстве этих дел не сообщалось в прессе, он полагал, что
полиция была в то время хорошо осведомлена о наличии таких преступлений"
(см. § 82 настоящего Постановления).
В
нашем представлении это лишь подтверждает, что в случае их поступления жалобы и
сообщения об этих действиях сопровождались принятием адекватных мер. Тот факт,
что в одном из докладов упоминается конкретный случай непринятия мер по жалобам
в деле учителя-мирянина (охарактеризованного как "лицо, допускавшее
серийные сексуальные и физические злоупотребления") (см. § 79 настоящего
Постановления), только подтверждает правило, а именно: что когда органам
государства поступали уведомления, они всегда реагировали быстро и адекватно.
(v)
Таким образом, наш вывод заключается в том, что не было доказано, что общество
или власти Ирландии сознавали или должны были сознавать о некоем присущем риске
злоупотреблений в отношении детей в (открытых) национальных школах в середине
1970-х годов. Кроме того, насколько нам известно, социальные исследования не
подтверждают, что этот риск выше в школах, чем где-либо еще (помимо закрытых
учреждений), и ничто не указывает на различие угрозы между (открытыми) школами
публичного и частного управления. Мы сожалеем, что в этом отношении большинство
не дало необходимой оценки заключению эксперта (см. § 83 настоящего
Постановления) о том, что "до середины 1980-х годов "профессионалы
или взрослые не придавали большого значения возможности злоупотреблений" и
что "важно избегать ловушек и потенциальных преувеличений" при оценке
этого периода с точки зрения современных стандартов".
(vi)
Данные неоправданные допущения повлекли ретроспективное распространение
позитивных обязательств государств, устанавливающих стандарты, далеко выходящие
за рамки существовавших не только в 1973 году, но даже сегодня.
14.
В деле "Осман против Соединенного Королевства" (Osman v. United
Kingdom) (Постановление от 28 октября 1998 г., Reports of Judgments and
Decisions 1998-VIII) Европейский Суд указал, что "должно быть установлено,
что власти знали или должны были знать в то время о наличии реальной и
непосредственной угрозы жизни конкретного лица от преступных действий третьего
лица и что они не приняли мер в пределах их полномочий, которых от них можно
было разумно ожидать для предотвращения этой угрозы" (см. § 116 настоящего
Постановления). Европейский Суд указал, что заявителю достаточно
продемонстрировать, что власти не приняли всех разумных мер, которые можно было
разумно ожидать для избежания реальной и непосредственной угрозы жизни, о
которой они знали или должны были знать. Уже после дела Османа Европейский Суд
отмечал, что позитивное обязательство по предотвращению необязательной потери
жизни возникает лишь в особых обстоятельствах реальной и непосредственной
угрозы жизни. Еще позднее в контексте статьи 3 Конвенции Европейский Суд
требовал также, чтобы государство приняло все меры, которые можно разумно
ожидать "для предотвращения реальных и непосредственных угроз жизни"
в отношении уязвимых лиц (см., например, относительно заключенных Постановление
Европейского Суда по делу "D.F. против Латвии" (D.F. v. Latvia) от 29
октября 2013 г., жалоба N 11160/07, § 84, и другие дела, упомянутые в этом
Постановлении).
15.
По нашему мнению, большинство вышло за рамки принципов, установленных в
Постановлениях по делу "Осман против Соединенного Королевства" и
более поздних, относительно ограниченных позитивных обязательств государств по
защите лиц от непредсказуемого человеческого поведения. Решение большинства
устанавливает позитивное обязательство по постоянной и ретроспективной бдительности
в отношении предполагаемых присущих угроз, следующих из непредсказуемого
человеческого поведения "в образовательном контексте", что, по нашему
мнению, означает (при использовании выражения Европейского Суда в деле
"Осман против Соединенного Королевства") "невозможное и
непропорциональное бремя".
16.
В попытке заполнить пробел между пределами, в которых было доказано, что власти
"знали" о предположительно присущей общей угрозе, и стандартами дела
"Осман против Соединенного Королевства" по поводу установленной
осведомленности о непосредственной угрозе для конкретных лиц, большинство
пришло к заключению о том, что власти не были информированы в результате
системы, которая "препятствовала" жалобам, и не предусмотрели
процедуру, "стимулирующую ребенка или родителя жаловаться на жестокое
обращение непосредственно государственному органу" (см. § 163 настоящего
Постановления), причем в то время способ управления школами предусматривал
неадекватные возможности для целесообразного участия родителей.
17.
Суть первого аргумента затрагивает уклонение родителей потерпевших от жалоб в
компетентные государственные органы и, таким образом, от использования
существующих средств правовой защиты. Вывод об этом преобразует их уклонение
<38> в упрек, ошибочно адресованный властям. Нам неизвестно ранее
рассмотренное дело, в котором властям ставилось бы в вину уклонение потерпевших
от подачи жалоб. Этот подход отвергает требование приемлемости об исчерпании
внутригосударственных средств правовой защиты. Кроме того, ретроспективно
устанавливая позитивное обязательство "поощрять жалобы" в любом
контексте управления, мотивировка большинства, по-видимому, открывает
возможности для любого лица, утверждающего, что оно является жертвой уклонения
от поощрения его жалоб в любой момент от ратификации Конвенции до настоящего
времени. В данном деле родители заметили злоупотребления в отношении своих
детей. В дополнение к возможности информирования полиции родители (как и
управляющие) могли также жаловаться непосредственно инспекторам или в Министерство,
которое давало дополнительные инструменты защиты, обогащавшие ее и
обеспечиваемую уголовным законодательством. Факты ясно свидетельствуют, что в
ответ на действия LH было организовано собрание родителей под председательством
O, после чего LH взял отпуск по болезни. Другой вопрос, требовали ли эти
родители и/или родители заявительницы принятия дополнительных мер в тот период
и доказано ли это. Мы не хотим выглядеть циничными и можем понять их колебания
в этом отношении. Что мы хотим подчеркнуть в любом случае, это что ничто не
подкрепляет предположение о том, что эти родители жаловались бы настойчивее,
если бы их "поощряли" к этому дополнительные правила и/или создание
специального органа для рассмотрения жалоб на учителей. Остается реальностью,
что потерпевшие от сексуальных злоупотреблений в отношении детей объяснимо
стеснялись жаловаться, тогда как их родители чаще предпочитали воздерживаться
от жалоб, чтобы защитить своих детей от дополнительного причинения неизбежных
травм. К сожалению, молчание составляет основную сложность при расследовании
подобных случаев. Государство-ответчик не может считаться ответственным за
молчание родителей в 1973 году.
--------------------------------
<38>
Вероятно, имеется в виду уклонение родителей (примеч. переводчика).
18.
Мы не убеждены в том, что, если бы сведения о злоупотреблениях в отношении
детей были сообщены родителями и рассмотрены Министерством образования или
полицией в 1971 году - когда первый случай злоупотреблений был отмечен
родителем, - это не повлекло бы принятия адекватных и достаточных мер,
предусмотренных законодательством того времени. В этом отношении наш ответ на
вопрос, поставленный в § 152 настоящего Постановления - обеспечивала ли
государственная законодательная база и особенно ее механизмы выявления и
уведомления эффективную защиту детей, посещающих национальную школу, от угрозы
сексуального злоупотребления, - отличается от ответа большинства. Мы полагаем,
что адекватные меры не только были предусмотрены национальным законодательством
того времени, но они также ex officio <39> применялись, как только власти
уведомлялись о таких фактах. По нашему мнению, иных позитивных обязательств в
настоящем деле, помимо существовавших в 1973 году и безотлагательно исполненных
в 1990-х годах, не возникло.
--------------------------------
<39>
Ex officio (лат.) - по должности, по обязанности (примеч. редактора).
19.
Кроме того, мы обеспокоены тем, что мотивировка большинства основана на идеологических
посылах, с которыми трудно согласиться. Большинство полагает, что,
"уступая контроль над образованием огромного большинства детей
негосударственным акторам, государство должно было сознавать... потенциальные
угрозы их безопасности в отсутствие адекватной основы защиты" (см. § 162
настоящего Постановления). В качестве решения проблемы предлагается создание
механизмов выявления и уведомления о любом жестоком обращении органа,
контролируемого государством. Эта часть мотивировки основана на косвенном
допущении того, что образовательные системы с сильным государственным влиянием
или участием обеспечивают лучшую защиту детей. Социальные науки не содержат
данных, подкрепляющих это убеждение. В частности, нет сведений о том, что
государства, обеспечивающие "интенсивный" надзор за публичными и
частными школами, добились лучших результатов в искоренении педофилии. Ничто не
подкрепляет допущения о том, что заявительница не стала бы жертвой сексуального
злоупотребления, если бы она являлась ученицей школы, находившейся под более
строгим контролем, или что о действиях LH было бы сообщено, если бы школа
находилась под таким контролем. Подход, принятый большинством, противоречит
идее демократического общества, процветающего в рамках субсидиарности. Он без
необходимости ставит под вопрос ирландскую модель образования, которая глубоко
укоренилась в истории страны. В этом отношении большинство без колебаний
вторгается в сферы довольно конкретных вопросов внутренней социальной
организации и государственного управления в сфере образования, которые
относятся к исключительной компетенции государств и должны быть предоставлены
пределам усмотрения Высоких Договаривающихся Сторон.
20.
В заключение: мы не усматриваем причинной связи между обстоятельствами
настоящего дела и тем фактом, что школа, в которой заявительница подверглась
злоупотреблениям со стороны учителя-мирянина, управлялась католической
церковью. Нельзя утверждать, что Ирландия допустила несоблюдение позитивных
обязательств, возложенных на нее Конвенцией. Мы с сожалением отмечаем, что
Европейский Суд, созданный для защиты прав человека и основных свобод,
насаждает в качестве средства правовой защиты от нарушения прав модель
государства, ограничивающую пределы свободы и индивидуальной ответственности.
21.
Судья Цупанчич голосовал за неприемлемость настоящей жалобы. В разбирательстве
в Палате (и до уступки юрисдикции) он голосовал за признание приемлемости. Он
изменил свою позицию по причинам, разъясненным в §§ 2 - 6 настоящего
Постановления.
ЧАСТИЧНО
НЕ СОВПАДАЮЩЕЕ ОСОБОЕ МНЕНИЕ СУДЬИ ПИТЕРА ЧАРЛТОНА
1.
Несогласие с мнением большинства обусловлено тремя основаниями: во-первых,
подходом большинства к статьей 35 Конвенции, которая требует исчерпания
внутригосударственных средств правовой защиты, во-вторых, выводом Европейского
Суда о том, что Ирландия несет ответственность в соответствии со статьей 3
Конвенции за то, что заявительница подверглась пытке или бесчеловечному или
унижающему достоинство обращению или наказанию, и, наконец, выводом
Европейского Суда о том, что заявительница была оставлена Ирландией без
эффективного средства правовой защиты, предусмотренного статьей 13 Конвенции.
2.
Факты и анализ законодательства Ирландии изложены в решении большинства.
Применяя этот анализ, большинство отходит от него. Особое значение придается
следующим факторам: заявительница подверглась злоупотреблениям, когда была
несовершеннолетней, посещала дневную школу и находилась на попечении своих
родителей. Она подверглась злоупотреблениям со стороны LH, женатого директора
этой дневной школы. Римско-католический священник, исполнявший обязанности
управляющего школой, не сообщил в 1971 году о поступившей ему жалобе в полицию
или Министерство образования, как и родитель, который ему пожаловался.
Выявление в 1973 году родителями детей, посещающих школу, злоупотреблений в
отношении многочисленных жертв вынудило этих родителей настаивать на увольнении
директора LH, но ни родители, ни школьный управляющий не сообщили о выявленных
таким образом преступлениях в полицию или Министерство образования, хотя
законодательство Ирландии или административная процедура не препятствуют таким
сообщениям. Вместе с тем злоупотребления против заявительницы и других жертв
являлись серьезным преступлением, согласно законодательству Ирландии
(сексуальное посягательство или непристойное посягательство против лица младше
15 лет). Когда одна из жертв таких преступлений сообщила о злоупотреблениях в
полицию в 1995 году, полиция немедленно начала расследование, выявив
злоупотребления против заявительницы и начав соответствующее преследование.
Директор LH был безотлагательно предан суду и осужден по выборочным обвинениям
в совершении преступлений.
Привлекая
Ирландию к гражданско-правовой ответственности, заявительница предпочла
ссылаться на неосторожность и субститутивную ответственность, но после того как
эти требования не были удовлетворены в суде первой инстанции (Высокий суд), ее
представители решили апеллировать в окончательный апелляционный суд (Верховный
суд) только в части негативной субститутивной ответственности. Следовательно,
имело место уклонение от исчерпания внутригосударственных средств правовой
защиты. Заявительница была жертвой действий LH. Она подверглась омерзительному
обращению, обременявшему ее на протяжении десятилетий. Она не могла воспрепятствовать
происшедшему. LH подверг заявительницу пытке. Отсюда следует вопрос: нарушила
ли Ирландия Конвенцию, прежде всего, не предусмотрев некие средства
предотвращения этих злоупотреблений? Как любой правовой анализ, он зависит от
применения условий ответственности к конкретным фактам. В 2014 году
осведомленность о педофилии предполагает, что дети должны быть настроены против
нежелательных прикосновений и тем самым вооружены против хищников вроде LH. В
1973 году никто не подозревал, что директор школы может быть источником
сексуального насилия в отношении своих детей-учеников. В отсутствие
доказательств того, что Ирландия в 1970-х годах должна была принять меры
предосторожности, которые признают целесообразными горький опыт и десятилетия
официальных докладов, позиция о том, что Ирландия не исполнила свои
правозащитные обязательства, не является подкрепленной.
Статья
35 Конвенции
3.
Доступность материалов национального разбирательства только после решения о
приемлемости обусловливает пересмотр этого вопроса. Статья 35 <40>
Конвенции предусматривает:
--------------------------------
<40>
Имеется в виду пункт 1 статьи 35 Конвенции (примеч. переводчика).
"Европейский
Суд может принимать дело к рассмотрению только после того, как были исчерпаны
все внутренние средства правовой защиты, как это предусмотрено общепризнанными
нормами международного права, и в течение шести месяцев с даты вынесения
национальными органами окончательного решения по делу".
4.
Таково требование о неосторожности против Ирландии. То, что выдвигается именно
это требование, большинство прямо указывает в § 123 настоящего Постановления:
"Суть
жалобы заявительницы заключалась в том, что государство уклонилось в нарушение
своего позитивного обязательства, следующего из статьи 3 Конвенции, от создания
адекватной правовой базы защиты детей от сексуального злоупотребления, угрозу
которого государство сознавало или должно было сознавать, и эта база должна
была быть направлена против негосударственного руководства национальных
школ".
5.
Решение большинства в § 162 настоящего Постановления упоминает требование в
соответствии со статьей 3 Конвенцией как уклонение от создания в школах
"эффективных механизмов выявления и уведомления о любом жестоком обращении
контролируемого государством органа". Оно рассматривалось как средство,
позволявшее рассчитывать избежать или, по крайней мере, свести к минимуму
причиненный вред (ссылка на Постановление Европейского Суда по делу "E. и
другие против Соединенного Королевства" (E. and Others v. United Kingdom)
от 26 ноября 2002 г., жалоба N 33218/96). Данное требование подразумевало
вынесение гражданско-правового решения о неосторожности против Ирландии. Такое
требование о неосторожности является тем же, что было отклонено Высоким судом
за отсутствием доказательств. Это решение не было обжаловано в Верховный суд. В
решении большинства (§§ 69 - 90 настоящего Постановления) содержится ссылка на
доказательства, представленные в рамках объяснений Европейскому Суду, которые
никогда не упоминались во внутригосударственных судах. Доклад Карригана 1931
года касался детской проституции. Отсутствует связь между этим вопросом и
контролем за учителями обычных начальных школ. Даже если бы она существовала,
статья 35 Конвенции требовала бы обсуждения его влияния во
внутригосударственном суде, но этого не было. Доклад Райана от мая 2009 года
имел место после решения Высокого суда от 20 января 2006 г. об отклонении
требования о неосторожности за недоказанностью. Однако этот доклад упоминается
в мнении большинства как свидетельство уклонения Ирландии от защиты детей.
Такое дело в случае его возбуждения учениками ремесленных или исправительных
школ полностью отличалось бы от настоящей жалобы. Доклад Райана 2009 года
касался детей, которые предстали перед окружным судом, в том числе за мелкие
правонарушения, такие как непосещение школы, или в связи с бедностью родителей
были направлены в ремесленные или исправительные школы. Контекст совершенно
иной. Те дети были лишены родительской поддержки. Резонанс решения большинства
состоит в том, что эти места содержания чем-то напоминали интернаты. Не имеется
данных о том, что в 1973 году учителя дневных школ могли подозреваться в
сексуальных злоупотреблениях против своих учеников. Кроме того, даже если такая
связь усматривалась, надлежащим местом для обсуждения влияния таких данных
являлся внутригосударственный суд. Во внутригосударственном суде влияние этого
доклада не обсуждалось. Упоминались также доклады о сексуальных
злоупотреблениях в отношении детей со стороны католических клириков, почти
всегда вне образовательной среды, Фернский доклад 2005 года и доклад Мерфи 2009
года. Насколько они соотносимы? В настоящем деле злоупотреблял LH, женатый
директор школы, а не клирик, подверженный целибату. Относимость таких докладов,
возможно, является спорной. Но разве это не вопрос для внутригосударственного
суда? Любая возможная ссылка на необходимость повышенной осведомленности
школьных инспекторов не может обсуждаться в Европейском Суде в соответствии со
статьей 35 Конвенции, пока вопрос, в настоящем случае о неосторожности, не
рассматривался во внутригосударственном суде.
6.
Это не тот случай, когда заявитель законно избирает одно из
внутригосударственных средств правовой защиты, если выбор средства правовой
защиты касается существа претензии, как в Постановлении Большой Палаты
Европейского Суда по делу "Одьевр против Франции" (Odievre v.
France), жалоба N 42326/98, § 22, ECHR 2003-III, упомянутом в §§ 108 - 109
решения большинства. Это не вопрос выбора, как считает большинство в § 111
настоящего Постановления, "одного осуществимого внутригосударственного
средства правовой защиты, а не другого" или использования "одного
осуществимого требования (о субститутивной ответственности), а не другого
(требования в связи с неосторожностью и/или конституционно-правового требования
в связи с причинением вреда)". Кроме того, решение большинства объединяет
понятие субститутивной ответственности с понятием ответственности в связи с
неосторожностью, указывая в § 110 настоящего Постановления, что
"заявительница имела право в соответствии со статьей 34 <41>
Конвенции использовать иск о субститутивной ответственности с целью
предъявления жалобы против государства и не быть обязанной после того, как этот
разумно избранный способ окажется безуспешным, исчерпывать иное средство правовой
защиты, имеющее в основном ту же цель". Это неверно с точки зрения права.
Следует сделать два замечания.
--------------------------------
<41>
В тексте цитируемого параграфа упоминается статья 35, а не 34 Конвенции
(примеч. переводчика).
7.
Во-первых, в ранее вынесенных решениях Европейского Суда подчеркивалось, что
дело не может быть принято к рассмотрению Европейским Судом до полного
обсуждения во внутригосударственном суде и соответствующего обжалования. Это
выглядит правильным в соответствии с формулировкой статьи 35 Конвенции.
Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Сельмуни против
Франции" (Selmouni v. France), жалоба N 25803/94, ECHR 1999-V) в § 74
уточняет:
"...Европейский
Суд подчеркивает, что цель пункта 1 статьи 35 Конвенции заключается в
предоставлении государствам-участникам возможности предотвращения или
исправления предполагаемых нарушений до того, как указанные нарушения
передаются на рассмотрение конвенционных учреждений... Соответственно,
государства освобождаются от обязанности отвечать перед международным органом
за свои действия до того, как они приобрели возможность разрешить вопрос в
рамках своей собственной правовой системы. Правило основано на предположении,
отраженном в статье 13 Конвенции, с которой оно имеет близкое сходство, что
эффективное средство правовой защиты для рассмотрения существа "доказуемой
жалобы" предусмотрено во внутригосударственной системе... Таким образом,
жалоба, которую в дальнейшем предполагается подать в Европейский Суд, должна
быть вначале подана, хотя бы по существу, в компетентный национальный орган и в
соответствии с формальными требованиями и сроками, предусмотренными во
внутригосударственном законодательстве".
8.
Этот принцип упоминается в позднейших делах (см., в частности, Решение
Европейского Суда по делу "D против Ирландии" (D v. Ireland) от 27
июня 2006 г., жалоба N 26499/02)). Власти Ирландии не имели возможности
рассмотреть вопрос о том, порождали ли ответственность данные, выявленные в
официальных расследованиях по поводу сексуальных злоупотреблений в отношении
детей в иных контекстах - злоупотреблений в отношении детей в исправительных
учреждениях (доклад Райана от мая 2009 года) и злоупотреблений со стороны
римско-католических клириков, подверженных целибату (Фернский доклад 2005 года,
не упоминавшийся в разбирательстве дела Высоким судом и доклад Мерфи 2009
года). Не соответствует установившейся практике представление Европейскому Суду
новых данных, не рассматривавшихся во внутригосударственном суде, с целью обоснования
позиции о неосторожности, которую заявительница отстаивала без привлечения этих
докладов в Высоком суде, не добилась успеха и не обжаловала отказ в Верховном
суде. Кроме того, следует отметить, что указанные доклады не привлекались в
качестве доказательств в суде, многие из них датируются более поздним временем
(доклад Райана и доклад Мерфи относятся к 2009 году). Профессор Фергюсон был
привлечен заявительницей до внутригосударственного разбирательства и представил
заключение, датированное апрелем 2003 года. В этом заключении он указал
заявительнице, что не убежден, что довод о том, что предупредительные стратегии
должны были существовать в период, когда заявительница подвергалась
злоупотреблениям, может привести к успеху с точки зрения доказывания ее позиции.
Это мнение было выдвинуто в контексте социологического и исторического
контекста 1970-х годов. Как указывалось в томе 5, главе 8 доклада Райана со
ссылкой на труд Роллинсона <42> "Детские интернаты в Англии в 1948 -
1975 годах: история и описание", "до середины 1980-х годов
профессионалы или взрослые не придавали большого значения возможности
злоупотреблений" (Корби и другие, 2001). Большинство упомянуло это мнение,
не найдя его относимым. Почему это произошло? Несомненно, ответ может быть
только таким, что, если бы оно было относимым, рассмотрение таких данных в
контексте поддержания или умаления позиции должно было осуществляться в суде
страны. Что касается ссылки большинства на статистику преследований за
сексуальные злоупотребления в отношении детей, следует помнить, что Ирландия
сознавала возможность злоупотреблений в отношении детей, иначе меры
криминализации, предусматривавшие лишение свободы, не могли быть введены. Что
было неожиданным, это злоупотребления в отношении детей со стороны директора
местной дневной школы. Никто этого не ожидал. Вопреки мнению большинства,
приведенная статистика показывает активность системы криминальной юстиции. Эта
система эффективно действовала в деле жертв LH, как только о нем было сообщено
в полицию в 1995 году. Кроме того, если использовать версию о неосторожности,
то школьный управляющий или школьный совет должен был бы отвечать за
бездействие по жалобе 1971 года, как рекомендовал профессор Фергюсон, но они не
вступали в разбирательство (см. далее § 12 заключения).
--------------------------------
<42>
Ранее (§ 83 настоящего Постановления) ошибочно указывался как Роллисон. Корби и
другие упоминались в библиографии труда Роллинсона, но не в данном
Постановлении. Автор особого мнения скопировал ссылку из доклада (примеч.
переводчика).
9.
Не соглашаясь с этим пунктом, следует подчеркнуть, что закон, связывающий
Европейский Суд в соответствии со статьей 35 Конвенции, был обойден к выгоде
Европейского Суда, которому потребовалось разрешить вопрос о неосторожности, оставленный
без дальнейшего рассмотрения заявительницей. По совету <43>,
заявительница обжаловала в Верховный суд лишь вопрос о субститутивной
ответственности. Европейский Суд не должен принимать на себя анализ фактов,
которые должны были быть представлены внутригосударственным судам. Каждое
правительство имеет право на обсуждение этих данных в национальных судебных
органах. Подобное обсуждение обязательно должно сопровождаться допросом
свидетелей и исследованием сообщений, на которых основываются их мнения. Это
право имеет главное значение для статьи 35 Конвенции. Оно было обойдено.
--------------------------------
<43>
Так в тексте. Может быть, имеется в виду представитель заявительницы (примеч.
редактора).
10.
Во-вторых, изложение большинства в §§ 110 - 113 настоящего Постановления не
отличает надлежащим образом природу субститутивной ответственности от
требования, основанного на невозможности предвидеть и принять надлежащие меры
предосторожности против злоупотреблений. Это не одно и то же. Только субститутивная
ответственность обсуждалась при рассмотрении жалобы в Верховном суде. Указанное
понятие может быть проиллюстрировано следующим образом. Работник случайно
травмирует посетителя помещения работодателя, совершая неосторожное действие в
пределах его трудовой функции. Отношения работодателя - работника совместно с
исполнением задания, при котором причинен вред, вытекающий из трудовой функции,
порождают ответственность работодателя по возмещению вреда. Произошедшее не
зависит от того, что работодатель предостерегал от такого поведения и
обеспечивал подготовку работников в целях предотвращения этого случая. Это
порождает субститутивную ответственность: причинение вреда работником и
необходимая связь ответственности в трудовой сфере возлагают ответственность на
работодателя. С другой стороны, уклонение от обеспечения адекватной подготовки,
когда работодатель знал или можно разумно полагать, что он должен был знать о
существовании подобной угрозы, составляет неосторожность. Ответственность в
связи с неосторожностью зависит от доказанности предсказуемой угрозы причинения
вреда и уклонения от принятия разумных мер по ее предотвращению. При
неосторожности ответчик несет ответственность, поскольку ответчик не
позаботился об этом или виновен. При субститутивной ответственности
работодатель в качестве ответчика несет ответственность, даже если
ответчик-работодатель позаботился и поэтому не виновен, но виновен работник
этого ответчика. Данные основания ответственности, в связи с неосторожностью и
субститутивная ответственность, весьма отличаются. Они не являются, выражаясь с
помощью формулировки Европейского Суда в деле "Одьевр против Франции"
(Odievre v. France) (см. § 22 Постановления, упоминавшегося выше в § 108
настоящего Постановления), средствами правовой защиты, которые в сущности
являются одним и тем же. Что является тем же самым относительно ответчика,
который несет ответственность за уклонение от надлежащей заботливости самого
этого ответчика (иск в связи с неосторожностью, отклоненный решением Высокого
суда в январе 2005 года, которое не было обжаловано в Верховный суд), и
ответчика, который несет ответственность, несмотря на заботливую подготовку
работников, но привлекается к ответственности по причине трудовых отношений и
того, что вред причинен работнику в пределах его трудовой функции (возложение
субститутивной ответственности за вред, причиненный другим лицом)?
Субститутивная ответственность в полном объеме обсуждалась в компетентных судах
Ирландии, она была выдвинута в качестве основания в Высоком суде, а после
неудачи этот пункт был обжалован в Верховном суде. Требование в связи с
неосторожностью более не выдвигалось после его отклонения Высоким судом. Его
воскрешение и новое выдвижение не согласуются со статьей 35 Конвенции.
11.
Наконец, если представители заявительницы решили бы преследовать католическую
иерархию за уклонение школьного управляющего от сообщения о происшествии 1971
года, статья 78 Закона о мировых судах 1936 года допускала объединение данных
сторон в отсутствие санкции в издержках. Она предусматривает:
"Если
в гражданско-правовом разбирательстве в любом суде имеется больше двух
ответчиков, и требование истца удовлетворено в отношении хотя бы одного
ответчика и отклонено в отношении других или другого ответчика, суд вправе,
если находит это возможным с учетом всех обстоятельств дела, обязать ответчика
или ответчиков, в отношении которых требование истца удовлетворено (в
дополнение к собственным издержкам истца), уплатить истцу в порядке компенсации
издержки, которые истец должен уплатить и уплачивает ответчику или ответчикам,
в отношении которых его требование отклонено".
Таким
образом, еще одно внутригосударственное средство правовой защиты не было
использовано.
Статья
3 Конвенции
12.
Статья 3 Конвенции предусматривает:
"Никто
не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство
обращению или наказанию".
13.
Статья 1 Конвенции предусматривает:
"Высокие
Договаривающиеся Стороны обеспечивают каждому, находящемуся под их юрисдикцией,
права и свободы, определенные в разделе I настоящей Конвенции".
14.
Для отнесения к пытке или бесчеловечному или унижающему достоинство обращению
должны учитываться все обстоятельства дела, включая "длительность
обращения, его физические и психологические последствия" и, в некоторых
случаях, "пол, возраст и состояние здоровья жертвы" (см.
Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Кафкарис против
Кипра" (Kafkaris v. Cyprus), жалоба N 21906/04, ECHR 2008). По причине
крайне инвазивной природы и, следовательно, глубоких ран, причиняемых психике,
сексуальное насилие неоспоримо является пыткой в значении статьи 3 Конвенции.
Опыт заявительницы был ужасен, и вопрос заключается в ответственности Ирландии
за это ужасающее жестокое обращение.
15.
Не оспаривается, что государства имеют позитивное обязательство обеспечивать,
чтобы лица, относящиеся к их юрисдикции, ограждались от пытки или
бесчеловечного или унижающего достоинство обращения (см. Постановление Большой
Палаты по делу "Молдован и другие против Румынии (N 2)" (Moldovan and
Others v. Romania) (N 2), жалобы N 41138/98 и 64320/01, ECHR 2005-VII
(извлечения)). Запрет, предусмотренный статьей 3 Конвенции, является абсолютным
(см. Постановление Европейского Суда по делу "Саади против Италии"
(Saadi v. Italy), жалоба N 37201/06, ECHR 2008). Кроме того, государства должны
принять позитивные обязательства по выведению пытки или бесчеловечного или
унижающего достоинство обращения за пределы правомерного поведения. Государства
не могут исполнять требования статьи 3 Конвенции за счет принятия пустых
законов, обеспечивающих права только на бумаге. Государства не могут также
принимать административные меры, которые имеют видимость развития этого права
без стимулирования или сдерживания национальных властей от принятия действенных
мер против пытки или бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или
наказания.
16.
Было бы полезно напомнить два связанных принципа. Во-первых, статья 3 Конвенции
защищает от поведения минимального уровня суровости (см. Постановление
Европейского Суда по делу "Ирландия против Соединенного Королевства"
(Ireland v. United Kingdom) от 18 января 1978 г., Series A, N 25).
Злоупотребления против заявительницы, несомненно, отвечают этому стандарту.
Однако, во-вторых, положения статьи 3 Конвенции указывают, что запрет обращен
против подверженности кого-либо, в отношении кого государство имеет возможность
пытки или бесчеловечного или унижающего достоинство обращения. Действие этой
статьи при правильном толковании распространяется на суровое поведение, что
касается действия против жертвы, и требование о том, что для того, чтобы
Европейский Суд признал государство нарушающим статью 3 Конвенции, оно должно
иметь ответственность за подверженность кого-либо, относящегося к его
юрисдикции, этому поведению. Таким образом, сделать против государства вывод в
соответствии со статьей 3 Конвенции - весьма серьезный вопрос для Европейского
Суда. Это остается правовой позицией, несмотря на развитие прецедентной
практики. Ранее Европейский Суд указывал, что вывод о том, что государство подвергло
пытке лицо, относящееся к его юрисдикции, может быть сделан, когда это доказано
вне всякого разумного сомнения (см. процитированное ранее Постановление
Европейского Суда по делу "Ирландия против Соединенного
Королевства"). Даже сейчас текущая прецедентная практика Европейского Суда
подтверждает, что должно быть доказательство двойственной природы статьи 3
Конвенции: поведение в степени суровости, требуемой для каждого отдельного
теста установления пытки, бесчеловечного или унижающего достоинство обращения,
и что государство-ответчик виновно в подверженности заявителя этому нарушению.
В Постановлении Большой Палаты по делу "Начова и другие против
Болгарии" (Nachova and Others v. Bulgaria) (жалобы N 43577/98 и 43579/98,
ECHR 2005-VII) Европейский Суд провозгласил:
"...147...
Согласно его последовательной прецедентной практике доказывание может строиться
на совокупности достаточно надежных, четких и последовательных предположений
или аналогичных неопровергнутых фактических презумпций. Кроме того, степень убедительности,
необходимой для конкретного вывода и, в этой связи, распределение бремени
доказывания неразрывно связаны со спецификой фактов, природой предположений и
рассматриваемым правом, предусмотренным Конвенцией. Европейский Суд также
учитывает серьезность вывода о том, что государство-участник нарушило
фундаментальные права".
17.
Выход за пределы Конвенции в вопросе о том, когда государство подвергает лицо
пытке, невозможен в отсутствие опасности того, что целостность запрета в его
абсолютной природе будет умалена, таким образом, замена правовой определенности
является менее удовлетворительным стандартом того, что утверждаемое
действительно представляет право. Поскольку имеется согласие по поводу того,
что действия LH, школьного директора, нарушили статью 3 Конвенции за счет
содеянного им в отношении заявительницы, по данному вопросу не требуется
дополнительного анализа. Требует рассмотрения вывод о том, что Ирландия
подвергла заявительницу пытке. Данный вывод не может быть подкреплен простым
ознакомлением с фактами, он также не согласуется с установившейся практикой
Европейского Суда.
18.
Требование о тесной связи государства с вредом, запрещенным статьей 3
Конвенции, и виновностью с моральной точки зрения, которую по существу влечет
вывод о нарушении статьи 3 Конвенции, не допускает отступления Европейского
Суда от этих принципов. В частности, общая неосмотрительность не является
достаточной основой для вывода о нарушении статьи 3 Конвенции, если не
доказано, что этот недостаток заботливости является морально виновным в
контексте бездействия государства. Сам по себе стандарт неосторожности не может
в отсутствие виновного морального вреда со стороны государства составлять
подверженность лица пытке или бесчеловечному или унижающему достоинство
обращению. Заявительница не представила в Высокий суд Ирландии убедительных
доказательств неосторожности со стороны Ирландии, и отклонение требования этим
судом на основании недоказанности не было обжаловано заявительницей в Верховный
суд.
19.
Никто в 1971 - 1973 годах не предвидел, что директор начальной школы может быть
серийным педофилом. Также большинство признало, что Министерство образования
знало о посягательствах на школьников со стороны их учителя LH. В согласованных
фактах также признается, что полиция не была осведомлена об этом, поскольку
родители в нее не обращались. По какой-то причине лицо, представляющее
школьного управляющего, а именно отец O не передавал сообщения о преступлении в
1971 или 1973 годах какому-либо официальному органу Ирландии, и родители 21
потерпевшего ребенка также не делали этого. Школьный совет, представители
местной общины собрались в 1973 году вследствие общего решения родителей не
посылать детей в школу, неизвестно в течение какого периода, и, как ясно
следует из материалов, поставили LH перед выбором: подать в отставку или быть
уволенным. Вследствие этого он уволился, по-видимому, без отрицательных
последствий. Если в этом есть вина, и это оставлено без комментариев, то это не
вина ирландского государства.
20.
Отсутствовало уклонение от принятия законодательства. Ссылка большинства на
Постановление Европейского Суда по делу "X и Y против Нидерландов" (X
and Y v. Netherlands) от 26 марта 1985 г. (Series A, N 91, § 144) в части
отсутствия законодательства, криминализующего сексуальные посягательства на
психически ненормального подростка, является контрастом доступности реальных
запретительных средств правовой защиты в Ирландии. Сексуальное касание
несовершеннолетних было и остается преступлением в Ирландии, и согласие
правомерно считается несущественным в вопросе ответственности (см. анализ
законодательства Ирландии в §§ 63 - 65 настоящего Постановления). Статья 3
Конвенции влечет позитивные обязательства. Государства должны принять
законодательство или административные меры, которые в совокупности эффективно
сдерживают пытку или бесчеловечное или унижающее достоинство обращение или
наказание: см. Постановление Европейского Суда по делу "A. против
Соединенного Королевства" (A. v. United Kingdom) от 23 сентября 1998 г.
(Reports 1998-VI) по вопросу о бремени доказывания по поводу посягательства на
ребенка в порядке домашнего наказания и Постановление Европейского Суда по делу
"Опуз против Турции" (Opuz v. Turkey) (жалоба N 33401/02, ECHR 2009)
по жалобе на домашнее насилие с явно неадекватной реакцией. Таким образом,
статья 3 Конвенции требует, чтобы государства ввели эффективные меры
расследования, которые являются тщательными, быстрыми и независимыми и поэтому
могут повлечь преследование в деле о нарушении со стороны внутренних или государственных
акторов (см. Постановление Европейского Суда по делу "Михеев против
Российской Федерации" (Mikheyev v. Russia) от 26 января 2006 г., жалоба N
77617/01 <44>, Постановление Европейского Суда по делу "Аккоч против
Турции" (Akkoc v. Turkey), жалобы N 22947/93 и 22948/93, ECHR 2000-X).
Европейский Суд указывал в деле "Везнедаролу против Турции"
(Veznedaroglu v. Turkey) (жалоба N 32357/96, Постановление от 11 апреля 2000
г.) в § 32:
--------------------------------
<44>
Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N
6/2006.
"...если
лицо выступает с доказуемым утверждением о том, что оно подверглось со стороны
полицейских или подобных представителей государства жестокому обращению,
незаконно и в нарушение статьи 3 Конвенции, это положение во взаимосвязи с
общим обязательством государства по статье 1 Конвенции "обеспечивать
каждому, находящемуся в его юрисдикции, права и свободы, определенные в...
Конвенции", косвенно подразумевает требование о проведении эффективного
официального расследования. Это расследование должно быть способным обеспечить
установление и наказание виновных... В противном случае общий правовой запрет
пыток и бесчеловечного и унижающего достоинство обращения был бы, несмотря на свою
фундаментальную важность, неэффективным на практике, и представители
государства могли бы в некоторых случаях фактически безнаказанно нарушать права
лиц, находящихся под их контролем".
21.
В Ирландии Закон об уголовном праве (изменение) 1935 года запрещал половое
сношение с девочкой младше 15 лет и не придавал значения видимому согласию на
сексуальное посягательство, тем самым не позволяя жертве давать согласие на
любую форму сексуальных действий. Все подобные действия квалифицировались как
развратные, а впоследствии были более целесообразно переименованы в сексуальные
посягательства, преступления, в которых потерпевший не являлся соучастником.
Полностью отсутствуют данные о том, что этот закон был образцом лицемерия. Его
полезность подтверждается энергичным расследованием, которое полицейские органы
начали в 1995 году, после поступления жалобы на LH он был осужден и лишен
свободы спустя три года. То, что случилось в 1995 году, с наибольшей
вероятностью должно было случиться в 1971 году. Таким образом, чудовищный опыт
настоящей жертвы, имевший место в 1973 году, был бы предотвращен. Даже доклады,
которые цитирует большинство, Карригана, Райана и другие, упоминают энтузиазм
полицейских органов Ирландии по отношению к таким формам преследования. Ничто
так ясно не свидетельствует о том, что эти действия запрещались государством,
как признание действия преступлением. Если полиция Ирландии и административные
органы не участвуют, невыполнимые советы в ретроспективе не могут заменить
фундаментальные требования о том, что вывод в соответствии со статьей 3
Конвенции может быть сделан только при обстоятельствах серьезного морального
провала государства. В настоящем деле этого нет. Недостаток, который якобы
выявило решение большинства в соответствии со статьей 3 Конвенции, не может
считаться сопоставимым с бездействием законодателя, которое имело место в
упоминавшемся выше деле "X и Y против Нидерландов" (X and Y v.
Netherlands) (§§ 21 - 27), где отсутствовало законодательство, запрещающее
сексуальную эксплуатацию психически неполноценных подростков. Что касается
гражданско-правовой защиты, по закону, любая форма нежелательных касаний
рассматривается в Ирландии как гражданский вред, это деликт посягательства.
Эффективность данного средства подтверждается присуждением компенсации убытков
в пользу заявительницы со стороны LH.
22.
В решении большинства утверждается, что правила, которые регулировали связь
Ирландии с национальными школами, не требовали от родителей жаловаться в
полицию или требовать возмещения от иных органов помимо школьного управляющего
(см. §§ 163 - 165 настоящего Постановления). Решение большинства в §§ 57 - 62
настоящего Постановления правильно цитирует указанные правила, а затем, в § 168
настоящего Постановления, выдвигает довод о том, что эти правила "отвергали"
жалобы, направляя их к негосударственному актору, а именно к школьному
управляющему. Нельзя утверждать, что соответствующие правила отвергали
родителей, желающих жаловаться в полицию или другой официальный орган. Не
является правомерным преподносить правило, предполагающее, что жалобы на
учителя должны быть первоначально поданы школьному управляющему, как запрет
уголовно-правового обращения в полицию. Любая школа в каждой европейской стране
должна иметь механизм для рассмотрения жалоб на учителя, действующего в
качестве учителя. Для чего предназначены эти правила с точки зрения здравого
смысла? Родители жалуются на учителей; учитель некомпетентен в конкретном
предмете, учитель не является вовремя или вообще не является, учитель имеет
личную проблему, которая затрагивает процесс обучения. Все это не имеет ничего
общего с тем, чтобы отвергать уголовно-правовые обращения по поводу сексуальных
злоупотреблений из полиции. Любое такое правило не может отклонять жалобу на
то, что учитель совершил преступление против ребенка. Можно ли разумно
толковать подобное правило таким образом? Данный вопрос даже не обсуждался во
внутригосударственном суде, что совершенно неудивительно. Эта мнимая позиция
большинства не может ссылаться на правило 15, предусматривающее, что
управляющий руководит школой. Это означает то, что в ней сказано: руководство
школой не допускает и не поощряет какое-либо нарушение уголовного
законодательства; в любой правовой системе преступление есть нарушение
фундаментальных основ общества, а не образовательная проблема. Правило 121
также не помогает решению большинства, поскольку обязывает учителей
"действовать в духе законопослушания", а также требует "более
строгого внимания к моральному и общему поведению учеников", а учителей
обязывает принимать "разумные меры по обеспечению [их] безопасности".
Насколько можно утверждать, что учителя были обязаны "исполнять законные
указания" школьного управляющего, не имелось указания не сообщать
кому-либо о совершении преступления. Текст применимых правил не свидетельствует
о наличии ситуации противодействия, или отвлечения, или воспрепятствования
подаче уголовно-правовых жалоб. Кроме того, нетрудно отличать жалобу на учителя
как на учителя, к которой, по-видимому, должны применяться правила, и жалобу на
учителя, который допускает серийные сексуальные злоупотребления в отношении
детей и потому является преступником, что вводит в действие уголовное
законодательство. Инструкция Министерства образования от 6 мая 1970 г. наметила
процедуру рассмотрения жалоб на учителей. На учителей поступает много жалоб,
часто совершенно необоснованных, в связи с некомпетентностью, неявкой,
праздностью, запугиванием, пьянством. В каждой стране имеется порядок
рассмотрения обоснованных и необоснованных жалоб в сфере образования. Неудивительно,
что он есть и в Ирландии, но в ней также имеется уголовное законодательство, в
рамках которого подается жалоба на сексуальное насилие. Ничто в этой процедуре
не обязывает, не отвергает и не поощряет родителей, дети которых подверглись
сексуальным злоупотреблениям, от обращения в полицию. До представления
настоящего мнения был получен и тщательно изучен протокол национального
разбирательства. Давая показания Высокому суду Ирландии, ни потерпевшие от LH,
ни родитель, жаловавшийся в 1971 году клирику, исполнявшему обязанности
школьного управляющего, не упоминали отвлечение, или отторжение, или
противодействие жалобе в полицию. По сути, это даже не обсуждалось. Аналогичным
образом статья 35 Конвенции также здесь применима. Нет оснований полагать или
намекать, что эта инструкция кем-то упоминалась в связи с жалобой 1971 года
управляющему или что она каким-то образом отвергала родителей, узнавших о
масштабах злоупотреблений в 1973 году, от обращения в полицию. Также не имеется
данных о том, что на родителей оказывалось какое-либо воздействие для
недопущения подачи жалобы. Дело просто не дошло до суда, и вопрос никогда не
ставился.
23.
Решение большинства не ставит под вопрос отсутствие правил, обязывающих
сообщать о серьезных сексуальных преступлениях. Обязательное уведомление
является предметом серьезных дискуссий (см. обсуждение в: Саймон О'Лири
"Привилегия на психотерапию?" (Simon O'Leary in "A Privilege for
Psychotherapy?") части 1 и 2 ([2007] Bar Review 75 и 76). Но можно задаться вопросом: заключается
ли в этом скрытая, но конклюдентная мотивировка решения большинства? Наличие
адекватных правил, требующих уведомления, может сегодня считаться необходимым в
некоторых ситуациях для предотвращения и выявления сексуальных злоупотреблений
в отношении детей: но это вопрос, в отношении которого большинство не высказало
мнения, и до настоящего времени ни в одном разрешенном деле не установлена
ответственность в связи с нарушением статьи 3 Конвенции на основании отсутствия
такого правила. Наличие данного правила потребовало бы тщательной оценки его
пределов и обстоятельств его применения Высокими Договаривающимися Сторонами в
свете национальных условий, которые могли бы считаться требующими его
применения. Заявительница не ссылалась на отсутствие этого правила в качестве
аргумента.
24.
В контексте судебного разбирательства представители заявительницы обратились к
эксперту по вопросам образования профессору Фергюсону за заключением о том, как
можно было предотвратить злоупотребления в отношении детей в соответствующий
период, за 40 с лишним лет до настоящего времени. Как уже указывалось в § 24
настоящего Постановления, профессор Фергюсон заключил, что не имелось
оснований, по которым он мог бы заключить, что Ирландия не исполнила свою
обязанность заботы о школьниках. Поскольку даже эксперт со стороны
заявительницы не мог утверждать, что Ирландия допустила нарушение, отсутствует
сочетание правовых компонентов, которые могли бы заменить практику Европейского
Суда. Его мотивировка заключалась в том, что невозможно спроецировать в прошлое
знания и системы ответственности, существующие в настоящее время. Это
действительно так. То же самое следует из другого доклада, упомянутого, но не
проанализированного большинством, а именно Роллинсона, который комиссия Райана
приложила к тому V своего доклада.
25.
Конвенция является живым инструментом. Об этом напоминалось во многих делах. В
деле "Тайрер против Соединенного Королевства" (Tyrer v. United
Kingdom) (Постановление от 25 апреля 1978 г., Series A, N 26) Европейский Суд
установил стандарт, которого впоследствии неуклонно придерживался:
"Европейский
Суд должен также напомнить, что Конвенция является живым инструментом, который,
как правомерно подчеркнула Комиссия, подлежит толкованию в свете современных
условий. В представленном ему деле Европейский Суд не может не испытывать
влияния со стороны развития и общепринятых стандартов в уголовно-правовой
политике государств - членов Совета Европы в этой сфере".
26.
В Постановлении по делу "Энаф против Франции" (Henaf v. France) (жалоба
N 65436/01, § 55, ECHR 2003-XI) Европейский Суд напомнил свою позицию о том,
что:
"...определенные
действия, которые ранее квалифицировались как "бесчеловечное и унижающее
достоинство обращение" в противоположность "пытке", в будущем
могут быть квалифицированы иначе. Он полагает, что все более высокий стандарт,
требуемый в сфере защиты прав человека и основных свобод, соответственно и
неизбежно требует большей твердости при оценке нарушений фундаментальных
ценностей демократического общества".
27.
Конвенция развивается во времени в соответствии с изменяющимися условиями и
развитием понимания. Иначе быть не может. Будет ли правильным с точки зрения
логики или права принятие Европейским Судом практики о том, что обязательства в
соответствии с Конвенцией развиваются во времени и с учетом современных
условий, и при этом непризнание того, что предотвращение и выявление
сексуальных злоупотреблений находится в процессе развития за несколько
десятилетий? Нельзя согласиться с тем, что Ирландия несет ответственность за
отсутствие программ, которые выявили только современный опыт и более открытое
признание криминального заболевания педофилии и ее рецидивного характера.
Большинство могло бы задаться вопросом: как этого можно было ожидать в 1973
году? Вывод в соответствии со статьей 3 Конвенции означает умаление живого
характера Конвенции как фундаментального правозащитного документа, который
развивается во времени. Этот вывод делается вместо доказательств, и в их
отсутствие, для обвинения государств в пытке за несовершение действий, которые
в настоящее время признаются целесообразными.
28.
Кроме того, отсутствуют иные данные об исследовании, проведенном Европейским
Судом по вопросу о том, что современная практика Ирландии должна была
применяться 40 лет назад.
29.
В сущности, основной вывод большинства был сделан на основании толкования
данных, которое распространяет правила за пределы их явной цели и намерения и,
кроме того, применяет практику подозрительного настоящего относительно защиты
детей ко времени, когда не было доказано, что осознание этой опасности было
таким же, как теперь, четыре десятилетия спустя. Вместе с тем доклады Райана,
Мерфи и ряд других свидетельствуют о растущем осознании, повлекшем нынешнюю
практику предостережения и выявления сексуальных злоупотреблений в отношении
детей. Расследования в Ирландии этого тяжкого вреда свидетельствуют о серьезной
решимости выявить ущерб от этого грубого нарушения прав человека и установить в
будущем стандарты, обеспечивающие защиту детей в соответствии с наиболее современным
опытом и мышлением.
Статья
13 Конвенции
30.
Статья 13 предусматривает:
"Каждый,
чьи права и свободы, признанные в настоящей Конвенции, нарушены, имеет право на
эффективное средство правовой защиты в государственном органе, даже если это
нарушение было совершено лицами, действовавшими в официальном качестве".
31.
Заявительница была неоднократной жертвой нескольких преступлений в виде
сексуального злоупотребления. Об этом преступлении не сообщали полицейским
органам родители нескольких жертв, которые доводили характер грубых
злоупотреблений в отношении их детей до сведения друг друга и школьного
управляющего. Впервые о злоупотреблениях сообщила полиции одна из жертв,
достигшая совершеннолетия, примерно через 20 лет. Всего была 21 пара родителей
или одиноких родителей или опекунов. Единственная жалоба школьному управляющему
была подана в 1971 году, и по ней не было принято мер. В связи с несколькими
жалобами, поданными в сентябре 1973 года, было созвано собрание родителей под
председательством школьного управляющего, повлекшее результат, изложенный в
решении большинства в §§ 12 - 20, то есть отставку LH и его перевод в другую
школу. Отсутствие сообщений в полицию не может ставиться в вину, как в § 168
настоящего Постановления, полагавшего, что жалобы "отвергались"
полицией. В разбирательстве дела Высоким судом такие данные просто
отсутствовали. Не сообщалось о правилах, противодействующих сообщению о
нарушении уголовного законодательства. Кроме того, в судебном разбирательстве
жертвы, дававшие показания, или родитель ребенка, жаловавшийся школьному
управляющему в 1971 году, не утверждали, что какое-либо правило препятствовало
их обращению в полицию. В суде это даже не обсуждалось. Любое лицо имело доступ
к уголовному законодательству Ирландии, и имеющиеся данные указывают, что оно
действовало эффективно.
32.
Уголовно-правовые средства правовой защиты отвечали конвенционному стандарту.
После жалобы, через несколько лет после собрания родителей в 1973 году,
повлекшего увольнение LH, в 1995 году жертва пожаловалась в полицию.
Заявительница была допрошена. Ее показания были расследованы, были собраны
обширные доказательства. В Ирландии не было закона, который запрещал или
препятствовал судебному разбирательству по серьезному уголовному обвинению,
наподобие этого, даже после истечения длительного срока. Иными словами, в
Ирландии нет срока давности для возбуждения уголовного расследования или
преследования виновного в тяжком преступлении. Это признанное состояние
законодательства повлекло принятие мер по жалобе, оно привело к осуждению LH и
его лишению свободы. Следовательно, отсутствует правовой недостаток. Кроме
того, не утверждалось, что правила, упомянутые большинством как
предположительно противодействующие, были изменены или заменены.
33.
С точки зрения средств правовой защиты большинство жаловалось на возникновение
"конфессиональных акторов" между Ирландией и школьниками, и это могло
"считаться несовместимым с признанием прямой обязанности заботы в
отношениях государства и детей". При доказанности вины имелись средства
правовой защиты против государства. Иск в связи с неосторожностью, который, как
свидетельствует практика, наиболее часто используется в делах о причинении
вреда в судах Ирландии. При установлении вины в форме неосторожности могла быть
присуждена компенсация против государства. В суде не были представлены
убедительные доказательства того, что власти Ирландии знали или должны были
знать, что лицо, назначенное директором национальной школы Дандерроу, являлось
педофилом. Как указывалось в Постановлении Большой Палаты Европейского Суда по
делу "Мастроматтео против Италии" (Mastromatteo v. Italy), жалоба N
37703/97, § 95, ECHR 2002-VIII), доступность средства правовой защиты только
при условии доказанности вины не является несовместимой с Конвенцией:
"Действительно,
эти средства правовой защиты доступны только при доказанности вины
соответствующих органов. Однако Европейский Суд отмечает, что статья 2
Конвенции не возлагает на государства обязанность предоставлять компенсацию на
основании ответственности без вины, и тот факт, что средство правовой защиты...
ставится в зависимость от доказательств злого умысла или грубой неосторожности
со стороны судьи... сам по себе не делает процессуальную защиту,
предусмотренную внутригосударственным законодательством, неэффективной".
34.
Можно также указать, что государство имеет право организовать минимальный
уровень образования своих граждан способом, который соответствует устройству
Ирландии. С точки зрения действительной вины такой вывод был сделан в
гражданском разбирательстве против LH, а не Ирландии, когда была присуждена
компенсация убытков. Невозможность уплаты LH более чем примерно 10%
компенсации, выплаченной до сих пор, является достойным сожаления
обстоятельством, но ни одна из статей Конвенции не содержит обязанности
ответчиков, на которых возложена ответственность, в отличие от ответчиков, в
отношении которых сделан вывод об отсутствии вины и которые не обжаловали
решение, быть способными к выплате полной суммы убытков.
35.
Если бы имелись доказательства вины Ирландии в неспособности разумно предвидеть
и принять целесообразные меры заботливости, что повлекло бы убытки,
существовало средство правовой защиты для установления ответственности
государственных акторов за такие действия и бездействия и выплаты компенсации.
Данным средством правовой защиты являлось деликтно-правовое средство в связи с
неосторожностью, которая прежде всего не была доказана в судебном
разбирательстве против государства и не была поддержана при обжаловании.
Вопреки анализу большинства в §§ 183 - 186 настоящего Постановления, это
говорит о системе, которая являлась доступной и могла обеспечить разумные
перспективы успеха при наличии соответствующих доказательств.
Итог
36.
Таким образом, настоящее особое мнение основано на отсутствии доказательств.
Современные стандарты могут прояснить, каковы были недостатки защиты детей
четыре десятилетия назад, и они основаны на опыте, накопленном до настоящего
дня, и необязательно сводятся к тому, как надо справедливо судить поведение,
имевшее место в прошлом. Заявительница подверглась поведению, которое
составляет пытку или бесчеловечное или унижающее достоинство обращение.
Ирландия не подвергала заявительницу этому ужасающему опыту, это LH ее
подвергал. Власти Ирландии не могли разумно предвидеть, что источником такого
поведения явится директор школы, уполномоченный к защите детей, переданных на
его попечение. Следует признать, что жертвы сексуального злоупотребления могли
замкнуться в своем опыте на десятилетия и потому не могли сообщить об этих
преступлениях. Необходимо также признать, что родители не проявляли желания
отдавать своих детей в систему криминальной юстиции для раскрытия их опыта в
качестве свидетелей на холодном форуме уголовного суда. Чего нельзя избежать
при любом обсуждении фактов этого печального дела, это что результат жалоб
родителей в 1973 году заключался в том, что учитель покинул школу, чтобы
преподавать в другом месте. Если тут и был недостаток, он являлся недостатком
общества в подходе к данному криминальному поведению, а не недостатком Ирландии
как государства.
ИСТОЧНИК:
http://pravosudie.biz/097936
Отправить комментарий